Великая Ордалия

Нетронутой! Что это за безумие? Что за Мир может наделить столь совершенной красотой кого-то настолько проклятого, нечистого и оскверненного как она! Она увидела как все черты её лица содрогаются, искажаясь гримасами скорби и стыда. Эсменет бросилась без оглядки прочь от нависающего над нею собственного отражения и, опустив взгляд, взбежала по лестнице. Она гналась за Иссиралом до самых вершин своей надломившейся и готовой рухнуть империи, преследовала его, сама не зная зачем, возможно для того, чтобы освободить его от служения себе, хотя не факт ещё, что он вообще захотел бы исполнять столь нелепое предписание. Или же, быть может, ей хотелось о чем-то его спросить, учитывая ту искушенную мудрость, что крылась во всех его речах и даже движениях, мудрость, совершенно непохожую на то, что ей когда-либо раньше доводилось видеть в прочих душах. И учитывая также, что он, казалось, был лишен… лишен хоть каких-то обычных страстей, находясь далеко за пределами животных побуждений, свойственных смертной природе. Возможно, он смог бы…

Возможно, он смог бы.

Её город и дворец полнились плачем и криками. Она преодолела Ступени процессий, успев заметить как нариндар исчезает меж огромных бронзовых створок портала, ведущего в имперский Зал аудиенций. Она следовала за ним, забыв как дышать. Её, конечно, удивляло, что нариндар пробирается куда-то сквозь дворцовые покои, но, с другой стороны, вообще всё, связанное с этим человеком, было словно окутано снежной пеленой, цепенящим покровом неизвестности. Она провела кончиками пальцев по шеренге киранейских львов, оттиснутых на бронзе входной двери, полузаваленной обрушившейся каменной кладкой, а затем тихо проскользнула сквозь приоткрытую створку.

Царящий внутри Зала аудиенций сумрак сперва сбил её с толку. Она всмотрелась в обширные, изыскано отделанные пространства, пытаясь отыскать признаки присутствия нариндара, взгляд её скользнул вдоль поблескивающих линий, образованных основаниями колонн — как небольших, так и по-настоящему грандиозных.

Его нигде не было видно.

Более не пытаясь скрываться, Эсменет шагнула в придел величественного зала. До её чувств доносился запах менеанорского бриза, необъятного неба, и даже остаточный душок её утреннего совещания с министрами…

Аромат купаний её сына…

Вонь потрохов её дочери…

Впереди неё, разверзшаяся дыра, образовавшаяся на месте недостающей стены, сверкающим, серебрящимся ореолом обрамляла силуэт трона Кругораспятия. Она замерла в одноцветных лучах этого сияния, лишенная даже тени страха, не смотря на то, что, наконец, поняла зачем нариндар заманил её сюда.

Ведь, сё была Судьба, которую отрядила ей Шлюха… всегда лишь пытаться править.

Быть игрушкой… в чьих-то руках.

Быть прокаженной мерзостью, облаченной в шелка и золото — дохлой плотью, гниющей под ласкающей взгляды личиной!

Она стояла здесь, такая маленькая, в сравнении с простёршимся во всех направлениях полом огромного зала, такая крошечная, под сенью воздвигнутых её мужем громадных колонн. Она даже закрыла глаза и возжелала, чтобы смерть её, наконец, явилась. Глазами своей души она видела как этот человек, Иссирал, её нариндар, её Священный ассасин, движется к ней без какой-либо спешки или опасения, не прилагая усилий, его нож, увлажненный и бледный, плывет и скользит, выставленный вперед. Она стояла, ожидая пронзающего удара, и готовая и противящаяся ему, каким-то образом прозревая, как содрогнется её тело от вторгнувшейся стали, как постыдно растянется она, рухнув на жесткий, каменный пол.

Но удара всё не было. Огромные пространства Зала аудиенций оставались тихими и пустынными, не считая заплутавшего воробья, бьющегося о сети, что свисали со сводов выше отсутствующей стены. Её горло пылало.

Она остановила свой взгляд на проеме, искрящемся серебристо-белым светом, раздумывая о ведущих к трону ступенях, столь священных, что людей убивали лишь за то, что они, по ошибке, пытались припасть к ним. Казалось, что хлопанье крыльев и буйство сражающегося с сетями воробья отдается прямо в её груди, скрежеща и царапая кости. Она остановилось на самой первой ступени величественного тронного возвышения, овеваемая ветрами Бытия.

И тогда Святая императрица Трех Морей узрела его — силуэт, возникший на самом краю исчезнувшего простенка. Человека, будто бы пытающегося укрыться внутри от палящих лучей осеннего солнца. Она тотчас же узнала его, но упрямейшая часть её души сперва решила уверовать в то, что это был Иссирал. Каждый сделанный им шаг, как и золотящиеся ореолы над его лицом и руками, или висящие у его пояса головы демонов; как львиная грива его волос и борода, или его мощная стать — калечили и гнали прочь от неё этот самообман и притворство…

— Чтхо… х — закашлялась Эсменет от внезапно пронзившего её ужаса, — Что ты здесь делаешь?

Её муж, как всегда невозмутимый, взирал на неё.

— Пришел, чтобы спасти тебя, — молвил он, — и уберечь всё то, что ещё могу.

— С-спасти меня?

— Фанайял мертв. Его стервятники разлетаются кто ку…