Великая Отечественная на Черном море. часть 2

А события на рубеже обороны все продолжали ухудшаться. К ночи на 30 июня фронт обороны проходил по рубежам: хутор Фирсова – хутор Иванова – хутор Пятницкого – слобода Рудольфова – Панорама – железнодорожная станция Севастополя.

В то время, как скрытно началась эвакуация руководящего состава Приморской армии, флота и города, наши сильно поредевшие остатки соединений и частей, выполняя последний приказ командующего Приморской армией генерала Петрова, переходили на последние рубежи обороны на линии мыс Фиолент – хут. Пятницкого – истоки бухты Стрелецкой.

Потери личного состава частей СОРа за 29 июня только по данным Приморской армии составили 1470 ранеными и 760 человек убитыми. В целом из-за потери связи и указанных причин эти потери в войсках не поддавались учету. Отдельные дивизии и бригады потеряли убитыми и ранеными до 90% личного состава. В то же время в это число входили и отколовшиеся в результате окружений, прорывов фронта на различных участках группы, подразделения и одиночки от своих частей.

Как уже отмечалось, в 18.50 30 июня начальник штаба Приморской армии Крылов передал по телефону исполняющему обязанности коменданта 4-го сектора майору Какурину занять оборону на рубеже хут. Пятницкого – бухта Стрелецкая войсками 4-го сектора. В последнем приказе командующего армией на 21.30 того же вечера слобода Рудольфова не значилась и рубеж обороны переносился на истоки бухты Стрелецкой.

К тому времени войска сектора занимали оборону в городе от железнодорожной станции Панорама – слобода Рудольфова. Дошел ли последний приказ командующего армией до всех частей и подразделений в условиях потери связи и как фактически и где они заняли оборону, какими наличными силами и с каким вооружением этот вопрос требует дальнейшего изучения. Как бы то ни было, но по сведениям Отчета по обороне Севастополя, «в 4.30 1 июля рубеж обороны согласно приказу был занят всеми указанными частями».

На этом рубеже, по утверждению Моргунова, сражались малочисленные остатки 25-й, 386-й стрелковых дивизий, 79-й и 138 стрелковых бригад, а также подразделений, штабных групп, остатков 95-й и 345-й стрелковых дивизий, влитых в другие части, и ряд мелких подразделений, лишившихся своего командования. Теперь все эти части составляли передовую группу войск прикрытия района эвакуации, хотя в этом последнем приказе командующего дальнейшей задачи по обороне не были поставлены. Фактически, как это следует из воспоминаний Пазникова, части сектора должны были отойти к концу дня 1 июля к 35-й береговой батарее, что практически и было ими сделано.

Получение приказа о смене командования армии и переходе остатков армейской группировки в «группу войск генерала Новикова» вечером 30 июня подтверждает комиссар 386-й дивизии Володченков, остатки дивизии которого приводили в это время себя в порядок в балке у железнодорожной станци.

Ночью войска покидали город и на его окраинах вливались в общий поток грузовых и легковых автомашин, немногочисленной техники, групп людей и одиночек. Часть войсковых подразделений переходила на новые позиции, другие следовали к бухтам и Херсонесскому полуострову. В этом потоке военных шли и многочисленные жители города с вещами в надежде эвакуироваться, хотя официально эвакуация не объявлялась.

Мы уже вели речь о том, что в последние числа июня немецкая авиация подвергла город массированным бомбардировкам. Участники обороны и оставшиеся в живых жители города свидетельствуют о том, что именно в ходе этих налетов город был превращен в груду развалин. Спрашивается, зачем это было делать в те дни, когда судьба Севастополя, по сути, была предрешена? Очень похоже, что у Манштейна и его ближайшего окружения уже не выдерживали нервы.

«Город представлял собой сплошные развалины. Завалы на улицах, трупы людей и лошадей, жара и невыносимый трупный запах от сотен и тысяч погибших людей» – написал капитан В.Л. Смуриков.