Великая Отечественная на Черном море. часть 2

Посадка на подводные лодки Л-23 и Щ-209 командования Приморской армии, штабов СОРа и армии, руководства города проходила более организованно, хотя и не обошлось без эксцессов. Около 1 часа 30 минут ночи 1 июля 1942 года Военный совет Приморской армии в составе Петрова, Моргунова, Крылова, Чухнова и командиров штаба армии, штабов соединений, командиров соединений и комиссаров спустились по винтовому трапу в левый подземный ход-потерну 35-й батареи и затем, пройдя ее, вышли на поверхность земли через левый командно-дальномерный пост вблизи спуска к рейдовому причалу. Было относительно тихо. Противник продолжал вести беспокоящий огонь из орудия с Северной стороны по аэродрому и всему Херсонесскому полуострову. Причал охранялся автоматчиками из состава отдельного батальона охраны 35-й береговой батареи. На прибрежных скалах и в непосредственной близи от причала к тому времени собралось множество неорганизованных военных и гражданских людей.

Подполковник Семечкин, начальник отдела укомплектования Приморской армии рассказывал: «Мы шли на посадку на подводную лодку. Я шел впереди Петрова. В это время кто-то из толпы стал ругательски кричать: «Вы такие-разэдакие, нас бросаете, а сами бежите». И тут дал очередь из автомата по командующему генералу Петрову. Но так как я находился впереди него, то вся очередь попала в меня. Я упал...». Обстановка не исключала, что помимо диверсанта мог стрелять и наш военнослужащий, потерявший самообладание.

Шедший вместе с этой группой начальник штаба Береговой обороны полковник И.Ф. Кобалюк вернулся назад и передал, что остается на батарее, никуда не пойдет и погибнет вместе с батареей.

Переправляли людей на подводные лодки, стоящие мористее рейдового причала, на небольшом буксире «Папанин» и только тех, кто имел пропуска за подписью Октябрьского и Кулакова… Обратите внимание, Карпов, в основу своей повести положивший воспоминания генерала Петрова, уточняяет, что пропуска были подписаны Октябрьским и Кулаковым. В соответствии с решением Военного совета СОРа эвакуации в первую очередь на двух подводных лодках и самолетах подлежал только высший и старший комсостав от командира полка и выше. В список, как уже отмечалось, было включено от ЧФ 77 человек, а всего в списке числилось 139 человек.

Подводная лодка «Щ-209» приняла на борт Военный Совет Приморской армии со штабом армии, а всего 63 человека и в 2 часа 59 минут 1 июля вышла на Новороссийск, куда и прибыла после сложного похода 4-го июля около 8 часов утра. Подводная лодка «Л-23» приняла на борт 117 человек руководящего состава СОРа, ОВРа и города и находилась на рейде в ожидании получения сигнала ракетой с борта самолета, на котором должен был улететь Октябрьский. Сигнала не последовало из-за сложного вылета. И только после получения радио от Октябрьского, уже прилетевшего в Краснодар в 8.47, «Л-23» вышла в рейс, прибыв в Новороссийск в 6.30 3 июля.

04 ч 00 мин. Враг обрушил всю мощь своей артиллерии и авиации по городу и рубежу обороны: дача Фирсова – хутор Иванова – хутор Пятницкого – истоки Стрелецкой бухты.

05 ч 30 мин. Отдельные отряды защитников Севастополя и рабочие отряды ведут упорные бои в городе.

05 ч 00 мин. Самолет «ПС-84» с командованием СОРа прибыл в Краснодар. Для оставшегося организовывать оборону и эвакуацию генерал-майора Новикова была послана телеграмма: «По приказу командующего ЧФ «Дугласы» и морская авиация присланы не будут. Людей сажать на БТЩ, СКА и ПЛ. Эвакуацию на этом заканчивайте».

Теперь перейдем к комментариям по событиям той ночи.

В 2 часа ночи 1 июля генерал Петров с членами Военного совета Чухновым и Кузнецовым, начальником штаба Крыловым, своим заместителем Моргуновым и другими работниками управления армии пошли для посадки в подводную лодку… Если бы шифровальщик вовремя доложил содержание Директивы Буденного, направленной в адрес командования СОР, то все вышеперечисленные начальники направились бы не на лодку, а на КП 35-й батареи, руководить войсками, ведущими бой на позиции…

В. Карпов, плотно общавшийся с генералом Петровым в период сбора информации по интересующему нас периоду, утверждает, что Иван Ефимович во главе офицеров своего штаба начал движение на лодку в 02 часа ночи 1-го июля. Со слов В. Карпова генерал Петров неоднократно говорил, что он покидал Севастополь, надеясь организовать эвакуацию оставшихся в живых. Это желание помочь им (а помочь можно только извне?) было главным, что помогло ему пройти под тяжелыми взглядами и подавить в себе возникавшее намерение остаться с боевыми товарищами.