Великая Отечественная на Черном море. часть 2

Невозвратные потери первых дней борьбы были невелики, однако большое количество краснофлотцев и командиров попало в плен. Причины этого явления понятны: слабая связь, плохое управление войсками, отсутствие опыта маневренной войны. Нет смысла винить кого бы то ни было: Севастополь защищали не профессионалы, а моряки, не имевшие даже элементарных знаний и навыков по действиям на суше. Исключение составляли только части береговой обороны главной базы ЧФ, но и они не имели боевого опыта.

2 ноября. Воскресенье. Переход к позиционным боям.

В ночь с 1 на 2 ноября (в 3 ч 34 мин) на эсминце «Бойкий» в главную базу прибыл Ф.С. Октябрьский. Утром 2-го ноября генерал-майор П.А. Моргунов и контр-адмирал Г.В. Жуков доложили командующему о совместно предпринятых действиях. Правда, совместными действия назвать сложно, управление войсками только накануне вечером было сосредоточено на одном КП. Никаких особых распоряжений от командующего не поступило. Что выглядело несколько странно, ведь за оборону главной базы флота отвечал командующий флотом. Еще более странным видится то, что на этом факте заострил внимание в своих воспоминаниях генерал Моргунов – ближайший сотрудник и, надо полагать, единомышленник в «команде» Филиппа Сергеевича Октябрьского. Дело в том, что подобные «странности» (?): противоречащие стратегическим или тактическим установкам – решения; нелогичные, не соответствующие обстановке приказы; поспешные, либо явно запоздалые боевые распоряжения; явно не логичные кадровые перестановки; лукавые, либо откровенно ложные донесения в адрес вышестоящих инстанций, – все эти «явления» будут повторяться, чередоваться и выстраиваться в очень неприглядную практику, ставшую первопричиной катастрофы Приморской армии в июне 1942 года. Если бы подобное явление имело бы место в 1918-1920 гг. на одном их фронтов, либо флотов, то Лев Троцкий приказал бы расстрелять все командование. Кстати, аналогичные требования выставлял Мехлис в отношении командования Крымским фронтом после майской катастрофы, постигшей этот фронт.

Специфика деятельности командования СОР смотрится сложнее и… тухлее. На всех этапах обороны Севастополя моряки бригад морской пехоты, экипажи кораблей, личный состав полков Приморской армии героически сражались на рубежах обороны, зачастую выполняя непродуманные, конъюнктурные приказы командования, безропотно гибли в атаках, неся колоссальные потери, сдерживая врага и нанося ему значительный урон. Штабы армии, береговой обороны и авиации, с учетом сложной специфики, планировали и руководили боевой деятельностью частей и подразделений. Что же касается непосредственно командования СОР, то складывается убеждение в том, что его руководители в лице вице-адмирала Октябрьского и члена Военного совета дивизионного комиссара Кулакова, ощущало себя не более как «кураторами обороны» – представителями Верховного командования в Севастополе, ощущая себя примерно в такой же роли, какая была официально присвоена комиссару 1 ранга Мехлису на Крымском фронте. И эта самочинно присвоенная «возвышенность» позволяла представлять штабу фронта планы, для реализации которых не было условий и обеспечения, грубо вмешиваться в планирование боевыми действиями штабом армии, навязывая без учета обстановки наступательные действия, приводящие к неоправданным потерям, планировать десанты, заведомо обреченные на гибель. Эта же «надстроечная» позиция являлась основой явных «приписок» различных успехов и заслуг и забалтывания, либо умалчивания ошибок и потерь… Основой столь «продуманной» деятельности было формирование в составе СОР «команды единомышленников» в лице: генерал-майора Моргунова (опытного, предусмотрительного, по-житейски мудрого); генерал-майора авиации Острякова (молодого, бесконфликтного, исполнительного); дивизионного комиссара Кулакова (молодого карьериста, отлично ориентировавшегося в обстановке и во всем поддерживающего командующего). Что оставалось в этой ситуации делать генералу Петрову? Смирившись с грубым и незаслуженным отстранением от должности командующего СОР, на которую он был назначен командующим войсками Крыма вице-адмиралом Левченко, Иван Ефимович признал свою «подчиненную» (?) роль и следовал этой установки до последнего дня обороны Севастополя.

Очень характерным в процессе формирования и самоутверждения «команды» СОР было грубое устранение из ее состава контр-адмирала Гавриила Жукова, показавшего свой норов в первые дни обороны Севастополя и паническое «отторжение» генерал-лейтенанта Черняка, о котором мы уже вели речь.