Великая отечественная война: Как это было

Зима оказалась подлинным бичом вермахта: у 36 434 солдат Восточного фронта в I квартале 1942 г. наблюдалась повышенная температура и простудные явления. Уже к январю 1942 г. из 214 тыс. возвратных потерь личною состава почти две трети — это больные и обмороженные, к весне 1942 г. цифра потерь выросла до полумиллиона, и снова павшие на поле боя составили меньшее количество, нежели пострадавшие от болезней или генерала «Мороза». Заметим, что армии советского Западного фронта из-за обморожений и сильной простуды зимой 1941 /42 гг. лишились на длительное время более 222 тыс. воинов.

Фанфары побед попросту затмили нечеловеческую усталость германских войск, прошедших с боями от Киева к пригородам Москвы за два месяца. С осени 1941 г. в 98-й пехотой дивизии уставшие солдаты не брали с собой даже зубной пасты, мыла, сапожной мази, бритв. 600 тыс. лошадей продолжали страдать от некачественного корма (к весне 1942 г. 250 тыс. из них пали), транспорт хронически отставал.

Немцы немилосердно мерзли в своей обуви, называя зимние сапоги «стаканчиками», а разрекламированные соломенные лапти от холодов не спасали. Даже смешивание бензина со смазочными маслами — обычная для советских танкистов операция являлась долгое время тайной для немецких. Не помогали и агитационные исторические параллели: Александр Македонский взял Персеполь босыми солдатами, а Веллингтон вошел в Париж во главе армии, одетой в лохмотья. Но ведь их солдаты понятия не имели, что представляет собой 30-градусный мороз.

Командующий группой армий «Центр» Т. фон Бок докладывал осенью 1941 г., что его части стали убегать при появлении русских танков. Г. Гудериан так живописал своих танкистов: группы вооруженных людей, в изнеможении бредущих по дороге. В солдатских письмах где-то с конца августа 1941 -го появился знакомый французам с мая 1940 г. мотив: даже собаки гак не живут, как мы; русские упрямы, как собаки, у них неисчерпаемые резервы. Именно такие характеристики давали годом раньше немецким солдатам во Франции.

По мере исчезновения всякого комфорта из солдатской жизни, отсутствия быстрого маневра войска становились все более жестоки, бесчеловечны, анархичны, наполнялись жгучей ненавистью к противнику, все менее жалели самих себя. Они еще более убеждались в правоте Гитлера, который называл войну с Россией битвой не на жизнь, а на смерть, а поэтому — прочь жалость и слюнявый гуманизм. Еще 13 мая 1941 г. Гитлер подписал директиву, в которой запрещалось осуждать военнослужащих за какие-либо действия против солдат противника, а также гражданского населения на Восточном фронте. В декабре она была детализирована: беспощадность расправы безо всяких изъятий распространялась на детей и женщин.

Реализация пресловутого «приказа о комиссарах» пришла к унич тожению за лето 1941 — 1944 гг. более 580 тыс. человек, лишь часть из которых являлись активистами ВКП(б). Ведь после приказа Сталина от 1 августа 1941 г., мпрещавшего политработникам носить на рукаве звезду, принадлежность пленных к данной категории устанавливалась только путем предательства, что случалось далеко не всегда. Попытки некоторых генералов вермахта изменить ситуацию и тем уменьшить сопротивление советских войск оканчивались неудачами. Заметим, что приказа, подобного гитлеровскому, о физической ликвидации нацистских деятелей в Красной Армии не было.

Многие военнослужащие вермахта, ранее индифферентные к государственной идеологии, тоже стали воспринимать войну в духе нацистских принципов, срывая злость на советском мирном населении и пленных. Размывание в ротах земляческих братств и союзов однокашников привело к усиленной индоктринации солдат фашистскими идеями, и не только усилиями немногочисленных офицеров пропаганды, но именно суровостью бытовой жизни. Они искренне полагали, что победа Сталина означала бы конец цивилизации, всеобщий Апокалипсис. Отсюда вытекала исключительная стойкость в боях при самых непривычных условиях, нежелание сдаваться в плен «славянским варварам». Подобное мышление сохранялось, несмотря на неслыханные ранее на Западе потери. Элитный полк «Великая Германия», например, начал кампанию в составе б тыс. человек, а после боев за Тулу (конец октября 1941) в батальонах осталось по 300—400 бойцов и 8—12 офицеров, в конце декабря — намного меньше; 12-я пехотная дивизия имела 14 409 штыков, к 8 декабря уже 11 638; в 18-й танковой дивизии к концу декабря не осталось ни одного танка, а оставшиеся боеспособными 1963 солдат и 43 офицеров свели в четыре пехотных батальона; в 6-й и 7-й танковых дивизиях осталось по 180 и 200 солдат соответственно. В целом 56-й танковый корпус группы армий «Центр» насчитывал в этот период лишь 1821 солдата!