Великая Отечественная: война продолжается

Речь о тех, на месте которых мог оказаться каждый из нас.

Советская сторона:

По данным государственной комиссии по реабилитации, возглавляемой Яковлевым, с

1919 по 1990 год в стране было осуждено 3 778 234 человека, из них к расстрелу

приговорено 786 096 человек. Расстреляно в 1937 году 353 074. Реабилитировано за

все время — 844 470.

Данные по ликвидации ИТК и УИТЛК — ОИТК НКВД — УНКВД: 38 учреждений за 1941-42 г.г.

Освобождено по постановлению Президиума Верховного Совета СССР 420 000

заключенных только с 12 июля по 21 августа 1941 г.

Немецкая сторона:

"Нет, не нацисты изобрели концлагеря, но именно они довели их до чудовищного

совершенства".

Уже в 1939 г. система концлагерей распространилась по занятым немцами территориям

и насчитывала 14 033 пункта, в которых содержалось, включая гетто и тюрьмы, 18

миллионов человек. Освобождение этих заключенных возможно было только через

газовую камеру или топку крематория.

С наступлением войны против СССР количество концлагерей значительно увеличилось.

Их строили, где придется, обнося колючей проволокой пространство, загоняли туда

военнопленных и ждали, когда они сами издохнут, постоянно помогая в этом:

расстреливая, моря голодом, подселяя к ослабленным, израненным людям больных

тифом.

Из приказов по частям вермахта:

"… пленных не брать, поскольку они являются лишними ртами и вообще

представителями расы, искоренение которой служит прогрессу";

"…военнопленных брать, в крайнем случае, когда нельзя этого избежать. В

остальных случаях, советских солдат следует расстреливать".

"… Русские солдаты и младшие командиры очень храбры в бою, даже отдельная,

маленькая часть всегда принимает атаку. В связи с этим нельзя допускать

человеческого отношения к пленным".

В начале июля 1941 г. на 214 разъезде под Даугавспилем остановился товарный вагон

с закрытыми наглухо вагонами. Недолго он стоял — его открыли и на землю

повалились красноармейцы, истощенные до последнего состояния, еле

передвигающиеся, хватающие ртом воздух. Кто не мог встать — того расстреливали.

После этого у будки обходчика сложили около пятисот трупов.

Пленным не давали ни воды, ни еды в пути и держали в наглухо закрытых вагонах,

набитых битком в жару.

Первый концлагерь на оккупированной территории СССР был организован в Минске.

Небольшую территорию просто огородили колючей проволокой и сгоняли туда

военнопленных и всех подозрительных гражданских. Народу набилось битком, так что

и сесть не всегда было куда. Их не кормили — много чести. Оправлялись

захваченные тут же. Кто-то умирал, кого-то убивали, а трупы не убирали. Так и

жили среди мертвых, то ли живые, то ли мертвые.

Быстряков Д.Е. В плен попал под Великими Луками:

"Нас всех вывели из амбара и выстроили в шеренгу. Затем немецкие солдаты вывели

двух красноармейцев и капитана из строя. Перед строем немцы стали стрелять в

капитана, сначала в ногу, потом в руку, потом в другую ногу, другую руку. Когда

капитан упал, немецкий солдат нагнулся и отрезал ему ножом нос, уши и выколол

острием ножа глаза.

С другими солдатами немцы сделали тоже самое. Все немцы были пьяны.

После казни нам, оставшимся в живых, было приказано закопать погибших. После нас

загнали обратно в амбар. Три дня не давали ни есть, ни пить. Ночью мы сделали

подкоп и ушли".

С женщинами-военнопленными поступали еще хуже. Два презерватива, что входили в

армейский набор каждого солдата вермахта, и отмена трибунала за зверство давали

волю садистским наклонностям, без страха быть наказанным или зараженным

неприятными болезнями, учитывая, что насиловали женщин группами.

"… у нас попала в плен медсестра. Через день мы отбили ту деревню, нашли ее…

глаза выколоты, грудь отрезана… ее на кол посадили… Мороз, и она белая-белая,

а волосы все седые. Ей было девятнадцать лет. Очень красивая…"

Из дневника ефрейтора Пауля Фогта:

"… этих девчонок мы связали, а потом слегка поутюжили их нашими гусеницами,

так что любо глядеть…"

Главное, чего хотели немцы — сломить дух военнопленных, то самое упрямство и

решимость, что была необъяснима для фашистов. Поэтому был издан приказ —

клеймить военнопленных. Одно из средств унижения было скрупулезно изложено в

приказе: и как, и чем, вплоть до размеров тавро.

Из воспоминаний Николая Обрыньба: "Теперь я понимаю, нас «перерабатывали». Не

всех расстреливали. Подержат в лагере до истощения, чтоб мы разбежаться не могли

во время перегона, и отправляют дальше по этапу. Я с ужасом наблюдал, как

доводили сильных, здоровых людей до истощения и полного изнеможения, до смерти.

Конвоиры выстраивали нас и приказывали: «бегом». Толпа бежит под палками. После

двух километров: «стой». Задыхающиеся, разгоряченные, мы останавливались, и нас

держали на ветру, под дождем и снегом, час, два. Это повторялось несколько раз,

в итоге на этап выходили самые выносливые. Остальных добивали".

Смоленск. Из воспоминаний жительницы:

"Гнали наших военнопленных. Их лица были настолько черны, что я бы и сына

родного не узнала. При попытке дать им хоть кусок хлеба конвойные били нас

палками, расстреливали. На Большой Советской улице и Киевском шоссе немцы