Великая Парагвайская война

Если бы союзники более активно применяли свою артиллерию, которая в ходе боя выпустила всего 50 зарядов (то есть, в среднем по полтора выстрела на орудие), то им наверняка удалось бы победить и с меньшими потерями. Но «рыцарская» атака Пальехаса исключила такую возможность. Интересно, что за свое самоуправство он не понес никакой ответственности, а наоборот, стяжал репутацию благородного и отважного человека.

Построение «Парагвайского легиона», сформированного бразильцами из военнопленных, захваченных в битве у Ятаи и в Уругваяне

Бразильская армия, которая 16 августа блокировала Уругваяну, изначально насчитывала примерно 7000 солдат и 22 пушки. Но уже 19 августа к ней присоединились войска альянса, одержавшие победу при Ятаи и переправленные на восточный берег реки. Это сразу увеличило численность осаждавших до 17 300 человек при 54 орудиях.

Таким образом, у союзников снова было тройное численное превосходство в живой силе и абсолютное – в артиллерии. 20 августа они направили в город парламентера с посланием, в котором Эстигаррибии предлагалось сдаться ввиду безнадежности его положения. Однако полковник, надеясь на подмогу, решил обороняться. В ответном письме он с пафосом заявил, что ему безразлична численность врагов, и что он будет сражаться за Уругваяну так же стойко и упорно, как спартанский царь Леонид дрался с персами в Фермопилах.

Союзников отнюдь не прельщала участь фермопильских персов и не радовала перспектива потерь при штурме, поэтому они решили задушить парагвайцев блокадой. От своих лазутчиков осаждающие знали о скудных запасах продовольствия в Уругваяне. День за днем Эстигаррибиа ждал подкрепления, но Лопес то ли не получил, то ли проигнорировал его просьбу о помощи. Вскоре в Уругваяне начался голод, усугубленный эпидемией дизентерии.

Силы гарнизона быстро таяли, а одновременно с ними таяли и надежды на спасение. К началу сентября судьба города уже ни у кого не вызывала сомнений, поэтому в осадный лагерь прибыла вся правящая верхушка альянса, чтобы лично присутствовать при скором триумфе. Свои шатры там поставили император Бразилии Педро с двумя сыновьями и зятем – принцем Гастоном Орлеанским, президент Аргентины Митре и уругвайский президент Флорес.

11 сентября, когда запасы еды в городе почти иссякли, Эстигаррибиа выпустил всех жителей, но его солдаты еще держались.

18 сентября командование альянса, зная от перебежчиков о бедственном положении осажденных, направило им второй ультиматум. В нем говорилось, что гарнизон должен сдаться немедленно, в противном случае через два часа начнется штурм и защитники города будут беспощадно уничтожены.

В ультиматуме также содержалось обещание отпустить по домам всех офицеров. Это обещание выглядело довольно цинично, так как союзники знали, что по парагвайским законам добровольная сдача в плен приравнивалась к государственной измене и каралась смертью.

К тому моменту многие парагвайские солдаты настолько ослабли от голода и болезней, что едва могли держать оружие. Поэтому на спешно созванном военном совете было принято единогласное решение: согласиться на капитуляцию с одним-единственным условием: не выдавать уругвайцев на расправу Флоресу.

Командир «Парагвайского легиона», полковник Федерико Гильермо Баес

За несколько минут до объявленного времени штурма на городском валу затрепетали белые флаги. Затем Эстигаррибиа с группой офицеров вышел из города и торжественно отдал шпагу бразильскому императору, сказав, что вынужден сделать это, поскольку его люди «более не в силах преодолевать голод и смерть». Вместе с ним сдались 5574 человека, в том числе 59 офицеров. Некоторые из них уже находились за гранью выживания и умерли в последующие дни, несмотря на то, что их начали кормить.

Никто из пленных офицеров не воспользовался обещанием союзников и не вернулся в Парагвай, где их ждала лишь позорная казнь. Более того, многие согласились вступить в Легион, хотя при отказе им, в отличие от рядовых солдат, не грозило рабство.

Полковника Эстигаррибию союзники тоже пытались склонить к сотрудничеству, зная о его высоком положении в обществе. Привлечение на свою сторону такого человека дало бы им сильный пропагандистский козырь. Его убеждали в том, что война ведется за освобождение парагвайцев от тирании, что альянс не стремится покорить Парагвай и не имеет каких-либо захватнических планов. Однако полковник наотрез отказался не только возглавить «легион предателей», но и вступить в него. Заочно приговоренный к расстрелу на родине, он просидел три с половиной года в Бразилии под домашним арестом и умер в 1869 году, не дожив всего нескольких месяцев до конца войны.

Узнав о падении Уругваяны, гарнизоны Итакуи и Сан Борхи ушли в Парагвай. Таким образом, из корпуса Эстигаррибии спаслось всего около двух тысяч человек, а остальные погибли в боях, умерли от голода и болезней либо оказались в плену.