Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи

— Но вы недавно инспектировали Квантунскую армию, Умэдзу, и остались довольны ее возросшей боеготовностью. На материке у нас нег войск более надежных, чем ее силы. Это наша главная надежда.

— Для защиты такой большой территории, как Маньчжурия, наличных сил у генерала Ямады может просто не хватить. Непременно скажется и огромный боевой опыт русских, разгромивших вермахт.

Их военная техника более мобильна. Генштаб очень беспокоит вопрос возможного использования Советами танковых войск. Но где, на каком направлении это может произойти практически? Вот большой вопрос, Того.

— Есть, однако, вопросы и в отношении действий их авиации, Умэдзу. Будет ли она использоваться против объектов в метрополии, как это делают американцы?

— Это, Того, второй большой вопрос. С учетом событий недавнего прошлого Советы имеют моральное право не слишком считаться с интересами нации. Они вольны действовать только с учетом собственных намерений. А наша противовоздушная оборона слишком слаба. Теперь это очевидно даже для императора, который утратил прежние иллюзии по поводу ее прочности.

— Я думаю, Умэдзу, что войны с Советами не избежать. Но, скажите, для чего в таком случае они проводят оборонительные работы на приморской границе, о которых вы говорили на последнем заседании Высшего совета? Ведь они же непременно намерены наступать?

— Это наиболее убедительный дезинформационный прием, Того. Помните, Гитлер сосредоточивал войска близ советской границы, а на запросы Москвы отвечал, что они отведены на отдых перед решающим броском на Британские острова. Вполне может статься, что именно на участке этих самых оборонительных работ в Приморье и будет нанесен удар по позициям 3-го фронта Квантунской армии.

— Полагаю, что июль окончательно прояснит ситуацию, Умэдзу, и на Юге и на Севере. Возможно, он закончится трагедией для нации, хотя я и остаюсь оптимистом.

— Все стало так непредсказуемо, так неопределенно, Того. Похоже, что все лето мы так и не...

Диалог в этом месте прервался. Того позвонил премьер-министр Судзуки и пригласил его к себе. Престарелого премьера [33]не удовлетворил доклад Хироты о результатах поездки в Гёру, и он решил обменяться мнениями с «первым дипломатом» Японии по поводу дальнейших «дипломатических шагов». Как преодолеть возникшую патовую ситуацию?

Хотя 26 июня предстояла еще одна встреча Хироты с послом Маликом, собеседники пришли к очевидному выводу, что и она, скорее всего, не станет началом продуктивных переговоров. Так что же придумать в продолжение этой совершенно необходимой линии связи с «загадочным несговорчивым северным соседом»?

Предположение, что третья встреча экс-премьера Хироты закончится, как и две предыдущие, ничем, подтвердилось. Посол Советов Малик был «непробиваем». Министр иностранных дел Того, выслушав безрадостный доклад «незадачливого дипломата», решил, что этот путь налаживания контактов с «северным соседом» окончательно исчерпан и целесообразнее срочно направить в Москву для официальных переговоров какую-то представительную делегацию. Он позвонил премьер-министру Судзуки и, высказав это соображение, заметил, что готов сам ее возглавить.

Премьер-министр Судзуки с этой идеей согласился и пообещал немедленно доложить о ней императору. Принял идею, как наиболее отвечающую сложившейся обстановке, и Хирохито. Монарх, однако, отклонил кандидатуру Того в качестве главы японской делегации и сам выступил с предложением, чтобы ее возглавил экс-премьер принц Коноэ. По его мнению, он в большей мере отвечает образу современного либерального политика Великой Империи и сумеет на месте скорректировать позицию нации по ключевым вопросам — в части сохранения существующего режима, территориальных проблем и экономического взаимодействия в регионе. Этот вариант и был принят к исполнению. Оставалось толково скомплектовать состав самой делегации и договориться с наркоматом иностранных дел СССР о том, чтобы она была непременно принята официальными представителями Советского правительства. Такое исключительное поручение — договориться с Москвой о приеме высокой правительственной делегации — и получил от императора министр иностранных дел Того. Поручение было не из простых.

Утром 27 июня шведский банкир Якобсен встретился в Висбадене с руководителем американского разведцентра в Европе Даллесом и передал ему японские «мирные предложения». Телеграмму с текстом этих предложений Даллес немедленно направил в Вашингтон, резонно пол ахая, что мирная инициатива «главного дальневосточного противника» наверняка заинтересует президента Трумэна. Они могли очень пригодиться главе американской делегации на предстоящей встрече «Большой тройки» в Германии. В тот же день Якобсен сообщил о «мирных предложениях» Японии и представителям английской разведки в Лондоне.

В середине дня 28 июня министр иностранных дел Того получил донесение из Берна от посланника Касэ о передаче представителям США и Великобритании «мирных предложений» Японии... В последующие дни Токио сгорал от нетерпения в ожидании ответов на них из Вашингтона и Лондона.