Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи

В ночь на 6 июля посланник Касэ направил в Токио телеграмму, в которой подробно изложил суть американского ответа на «мирные предложения» Японии. В ней особо превозносилось согласие Соединённых Штатов сохранить институт императора. По образу действий американской стороны, он вообще опустил вопрос о дальнейшей судьбе Кореи и Тайваня, лишь, между прочим, упомянув о необходимости изменить конституцию страны.

Получив на следующий день столь «половинчатый ответ» на дипломатические инициативы Японии, министр иностранных дел Того не сразу решился доложить содержание телеграммы из Берна премьер-министру Судзуки. А что конкретно он скажет о вынужденной корректировке конституции и о перспективах важнейших заморских территорий? Кто впредь будет хозяйничать в Корее и на Тайване, без которых Великой Империи будет очень нелегко обеспечить свои потребности в важнейших полезных ископаемых? Да и рабочая сила там обходится втрое-вчетверо дешевле, чем в метрополии.

Но на этот раз Судзуки сам позвонил Того, спросил:

— Есть ли какие новости из Европы, Того?

— Я только что собирался зайти к вам, господин премьер-министр, — сдержанный тон «первого дипломата» Японии настораживал. — Утром поступила телеграмма из Швейцарии, от нашего посланника Касэ. Он сообщает, что американская сторона частично согласна с нашими «мирными предложениями» и предлагает начать официальные переговоры на уровне правительственных делегаций. Но тут возникает сразу несколько вопросов.

— Да, Того, у меня тоже возникло сразу несколько вопросов, — озабоченно возразил Судзуки. — С кем конкретно должна вести переговоры наша правительственная делегация? Где должны проходить эти переговоры — в Вашингтоне или в Токио? К тому же, чтобы вступить в переговоры с Соединёнными Штагами, необходимо подписать с ними какой-то документ о временном перемирии. Кто и в какие, по-вашему, сроки должен ответить правительству Великой Империи на эти жгучие, кардинальные вопросы?

— Да, в телеграмме Касэ ничего не говорится по этому поводу, господин премьер-министр. Это нам ещё предстоит выяснить. Сегодня же я намерен направить телеграмму в Берн, чтобы быстрее получить исчерпывающие ответы. Резерва времени у нас нет. Это я хорошо понимаю.

— О каком резерве времени, Того, может идти речь, если стремительно нарастают угрозы с Севера! Советы не станут ждать, пока мы согласуем всё нерешённые вопросы с американцами. Как быть в таком случае?

— Но что же поделаешь, господин премьер-министр, если раньше мы были столь недальновидными в отношении Советского Союза? До самого последнего времени наша враждебность была столь очевидной для Москвы, что теперь надо благодарить бога за его благосклонное отношение к Великой Империи. Возможно, нам ещё удастся избежать войны, если миссия принца Коноэ всё же состоится и приведёт к желаемому успеху. Надежда остаётся.

— Вы что же, Того, сами готовите ответственную миссию и тем не менее сомневаетесь в её успехе? Впрочем, я уже начал забывать о некоторых причудах завзятых дипломатов — до самого последнего момента не верить в искренность противоположной стороны. Я полагаю, что Советы, понеся огромные потери в войне с рейхом, не станут особо куражиться, чтобы непременно продемонстрировать свою мощь против Великой Империи. Мы имеем на материке Квантунскую армию, и, надеюсь, в Москве понимают, что в схватке с нею их тоже ждут немалые жертвы.

Министр иностранных дел согласился.

— Я тоже очень надеюсь на войска генерала Ямады, господин премьер-министр. Но Генштаб армии полагает, что в создавшихся условиях целесообразно подкрепить их за счёт 10-го фронта на Тайване. После утраты Окинавы сражаться за отдалённый остров не имеет большого смысла.

— Это, пожалуй, верное предложение, Того, — председатель Высшего совета по руководству войной поддержал «первого дипломата» Японии. — Но, скорее всего, мы должны вначале решить судьбу войск 17-го фронта в Корее. Это наиболее очевидный резерв Квантунской армии. В данном случае не потребуется больших передислокаций. Будет гак, как решит, в конце концов, император.

— Господин премьер-министр, фронт туда, фронт сюда — всё это оперативные вопросы. Пусть их решают военные. Нам, дипломатам, вполне хватает своих «кроссвордов».

— Кстати, Того, а какие конкретные условия выдвигают американцы в отношении наших претензий на Корею и Тайвань? — Судзуки задал самый сложный и неприятный вопрос. — Меня это интересует не менее, чем то, что случится с конституцией Великой Империи.

— В телеграмме Касэ ничего не говорится о судьбе Кореи и Тайваня, господин премьер-министр. Возможно, американская сторона сознательно откладывает эту проблему на более поздние сроки. Многое, если не всё, решит предстоящая конференция «Большой тройки».

Премьер Судзуки закончил разговор на «грустной ноте»:

— Великая Империя оказалась за бортом мировой политики, Того. Этот факт следует признать со всей определённостью. Похоже, что безоговорочной капитуляции нам уже не избежать. Как всё переменилось.