Великая русская буржуазная революция глазами очевидца

Первый вопрос. Сталкиваемся ли мы во время наших поездок в Европе и встреч с продавцами в магазинах, персоналом в ресторанах и отелях, с деловыми партнерами, с которыми ведем бизнес, просто со случайными встречными иностранцами с проявлениями нелюбви, ненависти, враждебности? Все мои собеседники ответили однозначно: «Нет!» Отношения в ходе наших частных контактов совершенно нормальные, вполне дружественные, деловые и кое у кого, как ни странно, вполне даже любовные. Это позволило исключить из числа нелюбящих нас обычных жителей Запада. Как раньше говорили – простых людей. Методом дальнейшего исключения мы постарались выделить те социальные группы и тех людей, кто в начинающей казаться странной ситуации (личный опыт каждого ни о какой нелюбви не свидетельствовал) производит нелюбовь и обеспечивает в общественном и информационном пространстве стойкое и вполне объективное ощущение конфронтации, недружественности, недоброжелательства. Оказалось, что это руководители западных стран, представители политического истеблишмента и журналисты – работники СМИ. Поскольку журнализм – третья древнейшая профессия, и часто представителям СМИ приходится просто транслировать точку зрения собственников и политического руководства (Запад здесь – скорее подтверждение правила, чем исключение), мы остались один на один с политическим руководством западных стран. В ходе дальнейшей дискуссии выяснилось, что одной и, пожалуй, главной причиной конфронтационного отношения и нелюбви к России и русским является то, что мы конкуренты в экономике, соперничаем за геополитическое влияние, в общем – спорим о том, что является эквивалентным и справедливым в сфере обмена ресурсами, товарами, услугами и инвестициями напрямую между нами и на рынках третьих стран. А, как известно, меркантильные проблемы и квартирный вопрос испортили не только москвичей, по мнению Воланда из «Мастера и Маргариты» Булгакова, но всегда и неотвратимо вносят конфликт и раздоры в отношения любых конкурентов, принципиально и навсегда лишая эти отношения оснований для дружбы, а уж любви и подавно. Если мы насмерть боремся за то, кто будет поставлять газ на европейский рынок – Газпром или условная Exxon Mobil (т. е. Россия или США) – или, что еще важнее, кто будет печатать непонятно чем обеспеченные дензнаки и заставлять принимать их в оплату реальных товаров и услуг, тут уж никак не до любви. Даже какого-то разумного компромисса не очень видно.