Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания. 1905-1920

   Министры-социалисты Временного правительства хотя и не всегда одобряли политику рады, но в принципе считали борьбу украинского народа за автономию справедливой. И Церетели, и Чернов признавали право каждой нации, включая украинцев, на самоопределение. То, что украинцы настаивали на автономии, а не на полном разрыве связей с Великороссией, было доказательством их политической зрелости и предусмотрительности. Великоросс Чернов, задолго до революции ставший федералистом, был решительнее в своих убеждениях, чем грузин Церетели. Но они были в меньшинстве, а кадетские министры защищали противоположную точку зрения, выступая за беспощадную централизацию. Решение правительства зависело от группы центристов – триумвирата «Керенский – Терещенко – Некрасов» и их сторонников. Триумвират склонялся к принятию предложения министров-социалистов. Двух министров послали на Украину: Церетели от социалистического крыла и Терещенко от буржуазного. В последнюю минуту к ним по собственной инициативе присоединились Керенский и Некрасов. В результате переговоры вел триумвират, к которому примкнул Церетели.

   Главное бремя достижения политического согласия легло на Церетели, в результате чего переговоры прошли относительно легко. Рада, на первых порах орган сугубо национальный, превратилась в подобие регионального предпарламента, куда вошли представители и других национальностей, проживающих на Украине (пропорционально их количеству). У рады появился собственный исполнительный орган – секретариат. Секретариат также был местным отделением Временного правительства и получил от последнего формальное подтверждение своего статуса. Таким способом автономию Украины удалось совместить с единством революционного фронта общенародной демократии. Эта временная ситуация должна была сохраняться до Учредительного собрания; к тому времени Центральной раде следовало подготовить проект статуса автономной Украины и закона об украинском земельном фонде.

   Переговоры по военному вопросу, которые вел главным образом Керенский, приняли совсем другой оборот. Против этой части договора «резко возражали Украинская социал-демократическая партия и Украинский генеральный армейский комитет». Керенский отверг систему территориального формирования частей, которая означала бы пересмотр общего плана мобилизации. Он принял только «более тесный национальный союз» украинцев, служащих в разных частях, при условии, что военный министр сочтет это «технически возможным и не опасным для воинского духа армии». Прямая деятельность в этой сфере любых украинских национальных организаций запрещалась, но к военному министру, генеральному штабу и главнокомандующему прикреплялись специальные украинские делегаты, назначенные по согласованию с Центральной радой.

   Во время этих трудных переговоров командующий округом Оберучев запретил частям участвовать в церемонии в честь рады, хотя Генеральный армейский секретариат уже выделил их для этого мероприятия. Несмотря на официальный запрет, украинские части вышли на демонстрацию в честь создания украинской армии. Авторитет власти снова и снова страдал из-за принятия решений, которые она не могла выполнить.

   Наконец соглашение было одобрено радой всего ста голосами против семидесяти при множестве воздержавшихся. Его еще должно было утвердить центральное правительство. Хотя «министры доложили об этом правительству в Петроград по прямому проводу... подтверждение согласия, которого ожидали в тот же вечер, не прибыло».

   В отсутствие четырех министров в Петрограде оставались четыре министра-социалиста (сторонники соглашения), четыре кадета (его противники) и трое колеблющихся. Все зависело от случая. Отсутствовавшим министрам пришлось срочно вернуться. В Петрограде эти четверо представили текст «декрета», согласованного с украинцами, предупредив, что они с огромным трудом добились его одобрения радой и что любые изменения к невыгоде Украины будут автоматически означать разрыв соглашения.

   Кадетские министры расценили это как «грубое нарушение фундаментальных основ коалиции» и «явное доказательство невозможности ее дальнейшего существования» (Милюков). Демонстративная отставка четырех министров-кадетов вызвала большой шум в столице; на улицу вышли стихийные демонстрации с требованием передать власть Советам. Не меньшее возбуждение она вызвала и на Украине. Антикадетские чувства были там так сильны, что Украинскому комитету кадетов пришлось отречься от своих петроградских лидеров и заявить: «Создание единого органа местной власти на Украине возможно и желательно», в то время как «уход кадетов из правительства является необдуманным шагом, опасным для блага страны».