Великая северная экспедиция

Подобное мнение коллегии, конечно, не означало, что в Петербурге не считались с огромными трудностями и опасностями плавания во льдах. Коллегия, учитывая все это, взывала к упорной работе прежде всего начальствующего состава, особенно подчеркивала важность порученного им дела и обещала награды. Воззвание коллегии определяло продолжать настоящие исследования "с напряженнейшим старанием" не только еще в одно, в другое и в третье лето, но "буде какая невозможность и в третье лето во окончание привесть не допустит, то и в четвертое... " Но если и это все не поможет, и обогнуть с моря Таймыр окончательно не удастся, то, оставя "дальнейшие покушения", начальнику ленского отряда приступить к описи берегов от реки Хатанги до Енисея, т.-е. вокруг Таймырского полуострова, - сухим путем. Начальником новой экспедиции был назначен лейтенант Харитон Лаптев. Он подробно ознакомился с ходом и неудачами экспедиции своего предшественника. Отправляясь в поход, он предвидел большие трудности и потому особенное внимание обратил на организационную сторону похода и потребовал снабдить экспедицию "гораздо обильнее прежнего". И все его требования были удовлетворены; ему дали весь новый такелаж, инструменты "для делания лодок" на случай сухопутных описей, к которым он прибегнет при неудаче морских, затем для него заготовили оленей и собак и даже перевели несколько семей с устья реки Оленека на устья рек Анабары, Хатанги и Таймыра на случай возможной там зимовки экспедиции. Помимо всего перечисленного, Лаптев потребовал "подарочные вещи" и жалованье вперед на два года. Было обещано ему и это. В отношении личного состава экспедиции Лаптев не потребовал никаких изменений. По всему было видно, что энергичный моряк решился так или иначе, морем или сухопутьем, выполнить поручение во что бы то ни стало.

9 июня 1739 года Лаптев, имея на борту помимо себя 44 человека, отправился из Якутска в поход. Его сопровождали до Оленека дощаники с провиантом. При входе в море через западное устье Лены, взорам путешественников представилась самая безнадежная картина. На всем видимом пространстве моря была одна сплошная ледяная масса. Страшной казалась эта мрачная даль. Зловещая тишина не сулила ничего хорошего. Сразу стало ясно, что судно надолго рискует здесь остаться. Началась утомительная, продолжавшаяся в течение целого месяца, борьба небольшого корабля со льдом, наступавшим на него со всех сторон.

По временам корабль получал опаснейшие удары в борт, чему предшествовали характерные звуки торошения льдов, сотрясения и взрывы, скрип и свист. Трещали бимсы*, с шумом растворялись двери в каютах, "стонали" мачты, дрожала обшивка, все судно вздрагивало и сотрясалось. Впоследствии Эдуард Бельчер, находясь в подобных условиях, писал: "Чем дольше я наблюдал за движением этих масс, тем более убеждался, что всякий, кто осмелится здесь удалиться от твердой земли, по всему вероятию неизбежно погибнет". Вероятно, те же мысли проносились в голове и у Харитона Лаптева в этот знаменитый поход, когда его беспомощный кораблик по временам сдавливало до того, "что теряли надежду на спасение, пробираясь то на парусах, то на веслах, распихиваясь шестами и даже скалываясь иногда пешнями**, нередко удерживаемые на одном месте по нескольку суток". И все же пробирались вперед - только вперед!

24 июля миновали устье Оленека, 28-го остановились в губе Нордвик и даже занесли на карту ее берега. Но только что вышли из бухты, как снова были атакованы льдами и "спасение с великим трудом получили". 6 августа подошли к устью Хатанги, чтобы осмотреть, пригодно ли это место для зимовки, и попутно сложить сюда часть продовольствия. Но вот опять стали теснить льды, пришлось спешно спасаться в глубину бухты. Лишь только разредились льды, корабль снова пробирается на север и 21 августа подходит к мысу Св. Фаддея (76°47'), где сооружают знак***. "И здесь сплошные стоячие льды совсем преградили дороги"; а потому, ввиду позднего времени и крайне неудобных условий для зимовки на берегу (ни воды, ни плавника), - решили идти обратно в Хатангскую губу, которой и достигли 29 августа.

Вблизи устья речки Блудной (72°56') расположились на зимовку. Здесь зимовщики нашли несколько семейств оседлых тунгусов, а также достаточные запасы продовольствия, доставленные сюда в начале похода на дощаниках.

И все же зимовка протекла не вполне благополучно; остается невыясненным, почему при удовлетворительном питании и отсутствии заболеваний (умер лишь один матрос, "бывший в любострастной болезни") по временам слышался ропот в команде, сопровождаемый "нерегулярными и неистовыми словами".