Великая сила молитвы

Овчарка хозяйски быстро все обнюхала и вместе с сопровождавшим – именно так! – направилась дальше. Следом заходит множество людей с лицами-будками, угрожающе требуют с паспортов снять обложки и каждый внимательно осматривают, а затем сканируют, бегло оглядывают провизию и багаж, возятся с миграционными картами.

Соседа спрашивают, с какой целью едет в Украину, тот отвечает, что домой…

– А почему паспорт русский? – интересуется без обиняков таможенник.

– Я тут давно живу, работаю, дома же работы нет.

– Что везете?

– Внук родился, вот, накупил всякого…

Второму соседу говорят, что срок пребывания на русской земле у него просрочен, надо было уложиться в девяносто дней. Он пробует возразить, что зарплату не выдавали и вообще жениться намерен в Перми, но его не слышат, в «миграционку» ставят депортацию…

В вагоне крик, слезы, проклятия.

Украинские таможенники в Конотопе поздравляют всех с Новым годом, желают всего хорошего и даже журят проводника, зачем включил яркий свет? «Людям же почивать надо!»

Обратно я ехала на микроавтобусе с украинскими гастарбайтерами, которые строят (ремонтируют) имение у одного спортивного министра с украинской фамилией. Платит он щедро. Ну и они стараются. Дома у каждого особняк в несколько этажей и в «кажной кимнате плазма». Счастливые. Смеются. Показывают на планшетниках хоромы, сначала министерские, затем свои.

На украино-белорусской границе водитель собирает со всех паспорта. В третий сверху кладет сколько-то долларов и идет сдавать их в пункт досмотра. Вскоре появляется веселый таможенник, открывает дверь и кричит:

– Ой, а шо это в салоне так горилкой пахнет! Аж с ног сшибает. Честное слово.

Ему возражают, мол, всю дорогу пили исключительно магазинную водку, а он не верит, приводит свои аргументы:

– Та шо я совсем дурень, по-вашему? У меня шо совсем нюх потерялся, выходит, я же, как солдат, все праздники провел на посту. Начальство приказало! О, шо я только не перепробовал, давно такого не было. А-ну наливай. Он – и я не могу этот момент передать точно, не хватает мастерства – каким-то отточено профессиональным жестом извлек откуда-то пластмассовый стаканчик и протянул его в глубь автобуса. Не имея возможности видеть, что наливают, все-таки пять часов утра и беспросветная темень, он с первого глотка определил: «О, «Хлибный дар» (марка водки)! А в салоне пахнет домашнянкой, первачом, шо в ложке горит. Ой брешете мне, брешете, нутром чую. Да разве меня проведешь? А из запрещенного шо везете?».

Отвечают хором:

– Усе!

– Ну тогда правильно, шо едете через Белоруссию, москали все отберут, а эти все-таки покультурнее будут. Дай Бог здоровья. И на шо эти границы? Какой от них толк? Я раньше гаишником работал, там хоть понятно все. А тут – свои к себе едут, а ты стой и не пущай!

Пограничнику еще налили, дали котлету на пластиковой вилке, и он скрылся в темноте.

– Это была проверка? – задаю глупый вопрос…

– Ну да, – отвечают. – Тотальный контроль усего! Людей, багажа, документов и транспортного средства.

На белорусской границе та же история. «Барашка в бумажке» творит чудеса. Никакого досмотра багажа. Робкая девушка в форме тяжело открывает дверь микроавтобуса и просит каждого «предъявить лицо», мои спутники извиняются за то, что их лица чуток пьяные, интересуются у девушки, замужем ли она? Вдруг пограничница шутки перебивает и строго спрашивает: нет ли в багаже картошки, а то ввозная картошка самый запретный в белорусском государстве продукт. Хором отвечают: нет. Нам желают счастливой дороги. Едем дальше. Помоги, Господи…

Часть шестая

«Мне отмщение,

Я воздам». (Рим. 12:19)

Мера вины

Еду в переполненной электричке. Справа, слева и напротив сидят юноши, судя по разговорам, студенты столичного университета. И все у них хорошо, планшетники, наушники. А в университетских аудиториях их ждут сенсорные столы – «каких, наверное, и в Кремле нет».

Они лениво посылают друг дружке ссылки на шпаргалки и эротические картинки. Смеются. Многие пассажиры стоят. Рядом бок о бок стоят молодые женщины с сумками. Но юнцы их не видят, они с другой планеты. Вдруг заходит пожилая женщина, я машинально встаю, уступаю место, хотя болит голова, все плывет перед глазами, температура. Но не могу я сидеть, когда рядом старшие стоят. Не могу!

– Господи, – молюсь я, – постучи в их сердца. Плохо мне.

И сразу, будто кипятком ошпаривает мысль: а сама в их годы была идеалом? Ведь были же шпаргалки, эротические картинки и даже ворованные котлеты из картошки в студенческой столовой – очень уж есть хотелось, а на дворе властвовали девяностые, оправдание слабое, но ведь было. Я – дитя своего времени, они – своего.

Студенты обсуждают, как «без косяков» сдать сессию. Один чертеж нужно скачать откуда-то, пояснение к нему «разбавить» преподавательской лекцией – обязательно «с указанием ФИО лектора».

Я намекаю юношам, чтобы мне уступили-таки место, говорю, голова болит, температура… «Счас, счас, мы выходим через одну, потерпите, – говорят. – Мы тут, видите, к экзамену готовимся».