Великая тайна Фархелема

— И всех этих случаев уже столько — древних мудрецов просто не хватило бы, — добавил Лартаяу. — Понадобились целые учреждения — из обыкновенных людей, но с особыми полномочиями…

— И где там в каждом конкретном случае мудрость и сострадание, — добавил Джантар. — До защиты ли прав честных людей — успеть бы контролировать тех, кто способен на подлость… Обучены задержаниям, допросам, обыскам, а если кто и по ошибке может быть унижен ими — не имеет права сопротивляться… А зачем это честному человеку, почему он должен с таким смириться? Но он — не лучше. Наоборот, тот — бедный, a он — «всё имел». Как нам говорили и тогда, в детдоме в Кильтуме — когда на нас свалилось «новое пополнение»…

Джантар вдруг умолк — так отчётливо встала перед ним картина тех далёких времён: ночной двор, едва заметная в предутреннем мраке дорога через проём в низкой, чисто символической ограде, к уступу над морем (под который сворачивала к самому берегу) — и звёзды… Почти не мерцая в прозрачном воздухе, сплошной россыпью усеяли чёрное небо, и среди них — через весь небосвод чуть наискось к горизонту, будто полосой какой-то звёздной пыли — Экватор Мира, а на его правом краю, прямо впереди — ярче даже самые больших планеты системы Эяна — Сверхновая 7773 года. Свет её, казалось, наполнял всё вокруг особой радостью, воодушевлением — ведь не каждому поколению фархелемцев случалось увидеть такое, а тут выпало поколению, без того ждавшему чего-то особенного. И кто знал тогда: на самом деле это — прощальный салют звезды, вступающей в старческий, пульсарный возраст (и то — если всё её вещество без остатка не размётано в просторах космоса грандиозным взрывом, чтобы в составе иных туманностей включиться в галактический круговорот материи. Это наука узнала потом…). И увы, так же вспыхнули и погасли надежды того поколения…

— Тоже сразу с чего началось, — наконец продолжил Джантар. — Это дети из бедных, неблагополучных семей, не имели всего, что есть у вас в детдоме, вы должны будете понять их, помочь, и тому подобное. А фактически — сразу пошло: враждующие группировки, драки, пакости, кражи и наших личных вещей, и в соседних домах, подозрительные знакомства на стороне… И конечно: запоры, дежурства, вызовы полиции, пост охраны у входа — а раньше свободно ходили и в город, и купаться в море… К лабораторным работам по физике и химии их вообще оказалось страшно допускать: могли натворить такое, что кто-то расстался бы с жизнью. Стала срываться сама программа учёбы… А наши взрослые от своего начальства только слышали: ваши дети сами виноваты, высокомерно отворачиваются от тех, кому не повезло в жизни… Наконец я как-то не заметил, что у меня в постели торчком воткнут кусок оконного стекла, — Джантар провёл левой рукой от запястья до локтя правой, но, вдруг усомнившись, коснулся уже ладонью правой руки запястья левой. — Нет, не помню. Хотя, собственно, и то, и это — не та рука. Та осталась на месте боя в Кильтуме, среди «неопознанных фрагментов тел»… Но разрез был примерно такой длины. А просто лечь на осколок такого размера — может достать и до сердца… И только этот случай заставил начальство задуматься: что у нас, в конце концов, не исправительное учреждение, и не свалка человеческих отбросов, это просто наш дом, из которого нам — кстати, в отличие от тех — больше некуда и не к кому уйти, да и сколько можно отвечать злом на добро? Но и то не всех их потом убрали, некоторые остались, обстановка была уже не та. Хотя для меня — и было первым толчком ко многим последующим размышлениям. В ту газету, конечно, не попало…

— Есть такие люди, — ответил Лартаяу. — Чем больше хочешь для них сделать, тем больше тебя ненавидят. И попробуй пойми: в чём их проблемы, и в чём твоя вина? В семье ему плохо — а что ты можешь сделать с его семьёй? Или видишь: ему что-то не удаётся, предлагаешь помощь, а он в ответ: отстань, не лезь, сам разберусь — нo потом ты виноват, что знал и не помог. В школе все трудные задания за него должны делать другие, а потом он и на взрослой работе дурак дураком — работай за него и там. И к ним снисхождение: он из бедной семьи, из деревни, и тому подобное. Будто им за это всё позволено, а ты ещё виноват, что «всё имел»…

— И лоруанская литература веками изобретала парадоксальные характеры такого плана, — вспомнил Талир. — Взять хотя бы из школьной программы… Не сложность жизни, или человеческой природы, а просто всё навыворот: ищут плохое в хороших людях, и хорошее — в плохих. Чтобы доказать: важнее всего обстоятельства, сам человек — ни при чём. Если ты хороший — тебе просто повезло, а нет — чья-то чужая вина…

— И наоборот, твоё безразличие — причина чужих злодеяний, — добавил Лартаяу. — Вообще, всякий выродок — чья-то жертва, а ты, умный и честный, неси на себе его вину. И ладно бы только моральную — но где гарантия, что так не подойдут к юридической? Ты «и так всё имел», а он — бедный, слабый, ему не повезло в жизни…