Великая Церковь в пленении

Тем не менее, прошло почти столетие после английской Реформации, прежде чем обе Церкви вступили в контакт. Немногие греки доходили до Англии, за исключением купцов (их называли estradiots, эстрадиотами), таких как Никандр Нуций из Корфу, людей, которые, как правило, были склонны к беззаконию, особенно воровству. [457] В конце XV в. страну посетили два выдающихся ученых–эмигранта из Константинополя, Иоанн Аргиропул и Андроник Каллист, но им не понравился климат, и они вскоре уехали. Секретарь Вильяма Вэйнфлита, Иммануил Константинопольский, приехал раньше и остался там, помогая своему работодателю составить проект устава для Итона. [458] Немногие англичане достигали греческих земель, если не считать паломников в Палестину, которые проходили через Кипр. Уильям Вэй включил в свой путеводитель для паломников несколько греческих фраз для таких путешественников, хотя он не советовал им надолго оставаться на этом острове с нездоровым климатом.[459] Джон Локк, совершивший путешествие в Иерусалим в 1553 г., поприсутствовал на Кипре на церковной службе; но она показалась ему невразумительной. При этом он, однако, отметил, что греческие монахи ведут простой и суровый образ жизни, поскольку он не видел среди них ни одного толстяка.[460] Двое из ученых английского Возрождения отправились изучать греческий язык у греков; это были Уильям Гросин, который учился у Димитрия Халкокондила во Флоренции, и Уильям Лили, который отправился на Родос и жил там в греческой семье. Лидеры английской Реформации, такие как Томас Кранмер, были любителями древнегреческого языка, равно как и сама королева Елизавета I. Они изучали ранних греческих отцов Церкви.[461] Но современных греков они знали мало. Даже вышедшее в 1614 г. огромное исследование Эдварда Бреревуда по основным языкам и религиям мира в разделах о Греческой церкви основано на источниках, взятых из вторых рук, и эти сведения беспорядочны и не очень точны, хотя и не враждебны.[462]

Роберт Бэртон в своей «Анатомии меланхолии», опубликованной на семь лет позднее, опираясь на подобное недостоверное свидетельство, обвиняет греков в добавлении многого к истинному Символу веры и делает вывод, что они «более кого‑либо другого полухристиане».[463]

Бреревуд и Бартон должны были знать больше, ибо на тот момент была доступна более полная информация. Английское филэллинство, однако, на самом деле коренится в торговом интересе. Английская торговля с османскими владениями быстро росла в течение XVI в. В 1579 г. Уильям Харборн, представитель королевы, получил от султана Мурада III письма, обещающие специальное покровительство английским купцам. Это было подтверждено хартией в следующем году. В 1581 г. королева Елизавета дала лицензию Турецкой компании, которая в 1590 г. была переименована в Левантийскую компанию, согласно возобновленной хартии. В 1583 г. Харборн вернулся в Константинополь как полноправный посланник при Высокой Порте.[464]

Торговцы Левантийской компании работали почти исключительно с греками. Греки выращивали корицу и делали сладкое вино, которое англичане закупали и, в свою очередь, обеспечивали их необходимыми предметами потребления — драгоценностями, лекарствами, перцем, коврами и узорчатыми тканями. Они обнаружили, что греки предприимчивые и заслуживающие доверия деловые люди. Англичане, которые начали обосновываться на Леванте, чтобы заниматься торговлей, свободно вращались в греческих кругах; к началу XVII в. в Лондоне существовала маленькая, но постоянно увеличивающаяся греческая колония. Взаимная симпатия росла. Сэр Энтони Шерли, который посетил Восток в 1599 г., считал, что было бы справедливо и осуществимо освободить греков от их рабского положения. И его брат, сэр Томас, который был в Константинополе с 1603 по 1607 гг., вел, как он писал, много бесед «с мудрыми и богатыми греками, которые со слезами просили о помощи в этом деле».[465]