Великая война. 1914–1918

Тому, что пехотинцам оставалось делать в подобных обстоятельствах, посвящено много книг, и большая их часть написана не так давно. Новое поколение молодых военных историков принялось заново воспроизводить сражения, в которых участвовали британские экспедиционные силы, причем с такой страстью, которая была бы объяснима скорее у тех, кто пережил ужасы окопной войны, чем у аналитиков следующих поколений. Красной нитью в этих работах проходит мысль, что первые атаки, несмотря на весь страшный и печальный опыт, представляли собой процесс обучения, благодаря которому оставшиеся в живых, а также новое пополнение одержали решающие победы в 1918 году. Этот аргумент похож на утверждение, что Дюнкерк был важной репетицией десантных операций во время высадки в Нормандии. На более подробном, техническом уровне новые исследователи реалий Западного фронта рассматривали такие вопросы, как оптимальное соотношение стрелков, пулеметчиков и гранатометчиков, как лучше было бы использовать потенциал усовершенствованного оружия пехоты и каким должно было быть ее идеальное построение — колонна, шеренга или проникающий «сгусток»[475]. Я полагаю, что энергия, потраченная на подобные рассуждения и реконструкции, была израсходована зря. Простая истина окопной войны 1914–1918 годов заключается в том, что при любой подготовке и любом вооружении наступление огромных масс солдат, защищенных лишь своими мундирами, на огромные массы других солдат, защищенных земляными укреплениями и колючей проволокой и вооруженных скорострельным оружием, могло привести только к тяжелым потерям среди атакующих. Именно это и происходило на фронте независимо от вариантов тактики и вооружения, которых было великое множество, начиная с боев на Эне в 1914 году и заканчивая сражениями на Самбре и Мёзе в 1918-м. Применение артиллерии лишь множило потери — как и штыков и гранат, когда дело в лабиринте траншей доходило до рукопашной. Тем не менее главный и совершенно очевидный факт состоит в том, что условия войны в период с 1914 по 1918 год однозначно предопределяли эту бойню, и только совершенно другие технологии, ставшие доступными лишь следующим поколениям, позволили предотвратить такой исход.

Первому дню сражения на Сомме, 1 июля 1916 года, было суждено стать устрашающей демонстрацией этого факта. Его реальность даже сегодня очевидна любому, кто приедет в центр поля боя на Сомме в Тьепвале, где установлен мемориал 36-й ольстерской дивизии, и посмотрит на север и на юг, вдоль старой линии фронта. Те, кто глядят на север, испытывают особенно горькое чувство. Там на расстоянии нескольких сотен метров друг от друга тянется череда кладбищ, устроенных комиссией Содружества наций по воинским захоронениям. В годовщину битвы они полыхают букетами роз и глициний среди белого камня надгробий и мемориальных крестов, блестящих на солнце. На самом дальнем кладбище, на холме возле деревни Бомон-Амель, можно увидеть могилы солдат 4-й дивизии, а на самом ближнем, в долине Анкра, маленького притока Соммы, — бойцов 32-й китченеровской. Несколько кладбищ, в частности ольстерской дивизии, немного выдаются вперед, обозначая рубеж, до которого удалось продвинуться атакующим, но большая часть расположена на первой линии траншей или на бывшей нейтральной полосе возле самых немецких проволочных заграждений. Павших в бою солдат впоследствии похоронили прямо на месте гибели, и кладбища, таким образом, представляют собой карту сражения. Эта карта рассказывает простую и страшную историю. Солдаты 4-й армии, в большинстве своем добровольцы, для которых этот бой был первым, по сигналу к атаке поднялись из траншей и, держа строй, пошли в атаку. Почти на всех участках они были остановлены уцелевшими проволочными заграждениями и погибли. Пробились к немецким позициям только пять из 17 дивизий, начинавших наступление. Солдаты остальных 12 дивизий остались лежать на нейтральной полосе.

До нас дошли многочисленные описания начала атаки британских войск 1 июля: ровные ряды молодых людей, каждый из которых нес на себе 30 килограммов амуниции, считавшейся необходимой для боя в немецких окопах, шедших почти плечом к плечу, их воодушевление и уверенность в успехе, отдельные проявления бравады, вроде футбольного мяча, который катили перед собой некоторые батальоны, иллюзия отсутствия противника на поле боя в результате интенсивного артобстрела и взрыва 21 подкопа, не без труда подведенного к линии обороны немцев перед началом наступления. Известны также подробности того, что произошло потом: обнаруженные целыми проволочные заграждения, внезапное появление немцев, которые поднялись на брустверы в тот момент, когда огонь артиллерии был перенесен в глубь, и начали стрелять по шеренгам атакующих, бреши в этих шеренгах, бойня на переплетениях «колючки», замедление и окончательная остановка атаки.