Великая война. 1914–1918

До июля немцы, как и союзники, не могли решить, какую из противоборствующих российских сторон им выгодно поддержать. Армия, боявшаяся проникновения с фронта «красной заразы», настаивала на «ликвидации»[666] большевиков. Министерство иностранных дел, понимая желание армии не допустить усиления того, что раньше было Россией, и в конечном счете расчленить ее, возражало — именно большевики подписали Брест-Литовский мирный договор, «патриотические группы» его отвергают, поэтому в интересах Германии стоять за первых, а не за вторых. 28 июня кайзер потребовал определиться с политикой в отношении большевиков и согласился с рекомендациями Министерства иностранных дел: Советы следует заверить, что немецкие войска в Прибалтике и их финские союзники не начнут наступление на Петроград, хотя могли бы его без труда захватить. Это обещание позволило Ленину и Троцкому перебросить их единственные боеспособные части, латышских стрелков, на западный участок Транссибирской железной дороги, до Урала. В конце июля под Казанью они вступили в бой с чехословацким корпусом и начали контрнаступление, закончившееся разблокированием железной дороги и вытеснением чехов к Владивостоку. Снабжение частей Красной армии, сражавшихся с войсками Колчака и Деникина в Сибири и на юге России, восстановилось[667]. Это контрнаступление стало залогом победы большевиков в Гражданской войне — не вопреки поддержке, которую начали оказывать союзники их врагам, а благодаря решению Германии позволить советской власти выжить.

Перелом в войне на Западе

Пока огромные, с трудом управляемые армии вели — или не вели — боевые действия на обширных пространствах востока, на узком и плотном Западном фронте назревала решающая битва. Крах царской армии воссоздал стратегическую ситуацию, которую предсказывал Шлифен в своем плане молниеносной войны против Франции: стратегический интервал, когда угроза со стороны России отсутствует, дает Германии возможность обеспечить себе численное преимущество на основном направлении наступления, целью которого был Париж. Это преимущество было значительным. Оставив 40 дивизий второго эшелона и три кавалерийские дивизии на востоке, чтобы контролировать огромную территорию, которую большевики уступили по условиям Брестского мира, Людендорф сосредоточил на западе 192 дивизии против 178 у союзников[668]. Среди них была элита прежней армии: гвардейцы, егеря, прусские, швабские и лучшие баварские дивизии. Так, 14-й корпус состоял из 4-й гвардейской дивизии, 25-й дивизии, сформированной из гвардейских полков небольших княжеств, и 1-й прусской дивизии, а также 228-й резервной — в нее входили бранденбургские и прусские полки[669]. Естественно, за четыре года войны их личный состав сменился, иногда несколько раз. В некоторых пехотных полках потери составляли до 100 % — в них оставались лишь несколько человек, начинавших войну в 1914 году. Тем не менее во всех подразделениях сохранялся дух войскового товарищества, укрепленный чередой побед на востоке. Разгромить противостоящего им врага немецкие армии не смогли только на западе, но весной 1918-го солдаты кайзера клялись, что грядущая кампания пополнит список их побед.

При этом немецкие пехотинцы не знали (хотя и могли догадываться), что являются последним резервом живой силы своей страны. Великобритания и Франция находились не в лучшем положении и были вынуждены в прошлом году сократить число батальонов в дивизиях с 12 до девяти. Человеческих ресурсов для восполнения потерь не осталось ни у той ни у другой, но у них было преимущество в технике — 4500 самолетов против 3670 немецких, 18.500 орудий против 14.000, 800 танков против десяти. И самое главное, они могли надеяться на миллионы американских солдат — они компенсируют невозможность восполнить потери своими силами. Германии, уже призвавшей всех годных к военной службе мужчин, которых можно было поставить под ружье без ущерба для экономики, в январе 1918-го приходилось рассчитывать лишь на новобранцев 1900 года рождения, причем эти юноши могли пополнить ряды армии только осенью. В марте 1918-го перед Гинденбургом, Людендорфом и их солдатами стояла двойная задача: выиграть войну, прежде чем успеет вмешаться Новый Свет, изменив баланс сил в Старом Свете, а также до того, как резервы мужского населения Германии будут исчерпаны в тяжелом испытании решающего наступления.