Великая война. 1914–1918

Летом 1918 года союзники уже не понимали, кто кому в России противостоит. Да, последствия Октябрьской революции были ужасными, а программа большевиков вызывала отвращение у их правительств, но в политике преобладал реализм — они не желали открытого и окончательного разрыва с режимом, контролировавшим столицу страны и выжившим, несмотря на все странности его административной системы. Внутренние враги большевиков, хотя и были патриотичны, антигермански настроены и привержены традиционному порядку, оказались дезорганизованы, разобщены и разбросаны по разным концам огромной империи. Самая сильная организация, Добровольческая армия, начала формироваться в ноябре 1917 года в Новочеркасске бывшим начальником Генерального штаба Алексеевым. В декабре, после побега из плохо охраняемой тюрьмы в Быхове неподалеку от бывшей царской Ставки в Могилеве, туда прибыл и генерал Корнилов[653]. Дон они выбрали потому, что это родина самой большой казачьей общины. Личная преданность казаков царю делала их самой подходящей силой, чтобы поднять знамя контрреволюции против большевиков в Петрограде. Однако ни донские казаки, ни те, кто жил в более удаленных кубанских степях, не были достаточно многочисленными или организованными, чтобы представлять реальную угрозу для Советов. Командованию Добровольческой армии это скоро стало ясно. Сопротивление донских казаков было сломлено в феврале 1918 года после контрнаступления Красной армии. Корнилов отвел свои небольшие части на Кубань, но остановить катастрофу уже не представлялось возможным. Генерал погиб при разрыве случайного снаряда. Его сменил Антон Деникин — участник Русско-японской войны, один из самых успешных генералов Первой мировой, командир 4-й стрелковой «железной» бригады, а затем 8-го армейского корпуса, — но найти надежную базу для своей повстанческой армии новый командующий не смог[654]. Численность ее составляла всего 4000 человек, и в апреле казалось, что ей суждено развалиться под ударами большевиков и раствориться на бескрайних просторах России.

Все изменилось — для большевиков, для их внутренних противников и для западных союзников — после того, как в борьбу за власть в России неожиданно вмешалась сила, которую никто не принимал во внимание. Речь идет о чехословацких военнопленных, отпущенных из лагерей на Украине в ноябре, после объявления перемирия. В апреле начался их исход из России — на Западный фронт, в армии союзников. В 1918 году Украина была переполнена военнопленными из немецкой и австро-венгерской армий, но если немцы ждали, что их освободят свои наступающие части, то две самые большие национальные группы австровенгерских военнопленных, поляки и чехи, решили не возвращаться на родину, а перейти на сторону недавних противников и сражаться за мировую революцию, а лучше — за освобождение своих стран от имперского владычества. Поляки совершили ошибку, поставив на украинских сепаратистов, и снова оказались под властью немцев, когда Верховная рада подписала с ними мирный договор в Брест-Литовске. Чехословацкие военнопленные оказались хитрее. Они потребовали разрешения перебраться из России во Францию по Транссибирской железной дороге. В марте большевики дали согласие, и в мае чехи тронулись в путь[655]. Этим путешествием по просторам Сибири были недовольны и британцы, которые надеялись, что чехи направятся на север и помогут им защитить Мурманск, и французы, предпочитавшие, чтобы те остались на Украине и сражались с немцами. Однако чехи, поддерживавшие связь с проживавшими за рубежом лидерами своего временного правительства Масариком и Бенешем, остались непреклонными.

Их целью был причал Владивостока — тихоокеанского порта, откуда они рассчитывали отплыть во Францию. А пока бывшие военнопленные надеялись, что в пути их ничего не задержит.