Великая война и деколонизация Российской империи

Когда Великое отступление близилось к завершению, генерал Иванов отметил опасную тенденцию в тех районах, которые контролировались его войсками на Юго-Западном фронте. По мере краха гражданских институтов законности вследствие эвакуации их служащих резко возросло число преступлений с применением насилия среди гражданского населения. Иванов был в немалой степени озабочен тем, что непрочная система военной юстиции получила еще больше полномочий. Он составил перечень преступлений – в том числе преднамеренное убийство, изнасилование, грабеж, бандитизм, умышленный поджог, – за совершение которых гражданские лица должны были немедленно передаваться под юрисдикцию военных судов[346]. В отдельном приказе он дал своим подчиненным инструкцию: ужесточить наказание за подобные преступления[347]. Иванов был прав: масштабы преступности росли, и подогревал ее не только расцвет бандитизма среди гражданских лиц, но и люди в военной форме, которые бродили по тыловым районам, сея страх и тревогу[348].

Карта 8. Украинские населенные пункты, где были отмечены случаи насилия. 1916 год

Возьмем, к примеру, сонный украинский городок Канев, расположенный примерно в 100 километрах к югу от Киева на реке Днепр и примерно в 500 километрах от мест боевых действий (см. карту 8). В апреле 1916 года жители и полиция Канева были встревожены, обнаружив неопознанный труп у дороги, ведущей из Кипячки к Потоку. Неизвестный мужчина умер насильственной смертью, однако полиция не смогла опознать ни жертву, ни преступника[349]. 9 (22) июня в Малом Ржавце три злоумышленника, вооруженные ружьями и револьверами, ворвались в дом богатого крестьянина Василия Степаненко, избили его и устроили стрельбу, а потом исчезли в темноте. Все это были молодые мужчины в военной форме, один из них босой. Полиция прочесала ближние леса и села, но безрезультатно. 28 июля (10 августа) было совершено нападение на жену солдата-фронтовика Александру Руденко, проживавшую в селе Грушеве. Двое вооруженных людей забрали у нее десять с лишним рублей и сбежали. Правда, они спешно сели на теплоход, чем вызвали подозрение у местного жителя, который их не узнал, и были арестованы, когда полиция позвонила в контору на следующей пристани.

Преступниками оказались молодые дезертиры[350]. В октябре ограбили и убили на дороге женщину, которая шла покупать коров. Тот факт, что преступник оказался гражданским лицом, к тому же внучатым племянником жертвы[351], едва ли облегчил ситуацию. В январе 1917 года местный полицейский Игнатий Панасюк, получив донесение, что дезертиры скрываются в доме Ивана Соловьева в деревне Поповка, позвал на помощь двух местных крестьян, чтобы произвести арест. Когда его небольшой отряд прибыл, началась драка. Бывшие солдаты быстро взяли верх, забрали у Панасюка револьвер и саблю и, отрубив ему левую руку, сбежали[352]. Подобные происшествия не были из ряда вон выходящими для центральной Украины. Существует целый набор донесений по соседним районам[353].

Рост насилия также приводил к этническим конфликтам. 16 (29) мая 1916 года в украинском селе Телепино группа молодых людей в возрасте преимущественно 18-19 лет, которых вскоре должны были призвать в армию, оказалась между восемью и девятью часами утра на рыночной площади и тут же начали хулиганить – таскали товары с лотков и отказывались платить, когда их ловили. Примерно в 11 утра большая группа молодых людей собралась возле торговцев конфетами и направилась к Рухле Голдшмит. Одни стали хватать с ее лотка сласти, другие – сушеную рыбу. Когда Голдшмит стала возмущаться таким грабежом, один из молодых людей ударил ее по руке палкой. Этот первый акт физического насилия запустил целую цепь последующих. Вскоре парни расхаживали вдоль всего рыночного ряда, хватали товары и избивали евреев-торговцев. Согласно обвинительному акту, в толпе кричали: «Ура! Бей жидов! Так им и надо!» Один из молодых людей по имени Ефим Мовчан вскочил на стол Голдшмит и начал на нем танцевать. Толпа быстро росла, и вскоре и другие места на рынке подверглись грабежу. Полиция прибыла через полчаса, и толпа рассеялась[354]. Девять из десяти арестованных мужчин и трое из пяти женщин оказались грамотными. Один из арестованных был солдатом в отпуске по болезни. Все они отрицали, что совершали насильственные действия, хотя были вынуждены признать, что находились в толпе и незаконно присвоили найденные у них товары[355].