Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов

Около полуночи генерал Занкевич обходил посты отряда. Настроение солдат ему казалось ненадежным. Ему казалось, что если кто-нибудь начнет наступать, солдаты откажутся сопротивляться. Дело проиграно. Надо думать, как с честью окончить безнадежное дело. Занкевич стал убеждать Беляева, что погибать с честью лучше всего, обороняя Зимний Дворец, как эмблему Царской Власти. Надо уйти с отрядом обратно в Зимний Дворец. Беляев согласился. Переговорили с Хабаловым. Тот согласился. Отдали спешно приказания. Все встрепенулось. Началось шествие в Зимний дворец. Впереди шли генералы. За ними начальники отдельных частей, старшие офицеры. Затем двигалась пехота, гремела артиллерия, пулеметы и всё замыкали эскадроны Запасного полка. Странное то было шествие. Точно похороны - говорил один из участников. Стояла тихая морозная ночь. Мерцали звезды. Впереди далеко, над Выборгской стороной, виднелось зарево.

Снова в Зимнем Дворце.

Войска вошли во двор дворца. Дворец приподнял настроение. Занкевич распределил отряд. Отряд усилился двумя ротами Петроградского полка, которые занимали караул дворца. В главных воротах поставили два орудия. В коридорах у окон расставили пехоту. Эскадроны и казаков расположили на западном дворе. Смотрителя дворца просили распечатать утром окна по фасаду, которые были закрыты на зиму. Установили посты в угловых окнах. В одной из гостиных расположились генералы и штаб, рядом старшие офицеры, в третьей гостиной обер-офицеры. Потянулось скучное в ожидании чего-то время. Оно было перебито известием, что эскадроны Запасного Гвардейского Кавалерийского полка уходят. К командиру полка явились "делегаты" и заявили, что эскадрон без пищи и без фуража. Что они не хотят офицерам смерти и зла, но и себе не хотят того же. А потому они и решили идти походным порядком обратно в Новгород. Эскадроны ушли. Они квартировали в Кричевицких казармах Новгородской губернии. Командовавший полком и несколько офицеров остались при Хабалове. Остро заболел полковник Данильченко. Его поместили в дворцовый госпиталь. Его место заместил полковник Фомин. Фомин беседовал с Беляевым, который все больше и больше терял равновесие и становился очень нервным. Он вдруг стал говорить, что Г. Дума без всякого основания относится к нему плохо. Сказал, что правительство разошлось. Что уже начались аресты. Что его, наверно, скоро тоже арестуют. Но на соображение Фомина о том, что не следует ли переговорить по телефону с Родзянко, чтобы получить правильные сведения о том, что делается, Беляев ответил: - "Я с бунтовщиками переговоров не веду". Фомин высказал мнение о посылке телеграммы Его Величеству. Беляев возразил, что нельзя беспокоить Государя.

Около трех часов во дворец приехал В. К. Михаил Александрович. Ему не удалось уехать в Гатчину и он приехал переночевать во дворец. Вскоре В. Князь пригласил к себе генералов Беляева и Хабалова. В. Князь просил генералов увести войска из дворца, заявив: - "что он не желает, чтобы войска стреляли в народ из дома Романовых". Генералы ушли и Беляев отдал распоряжение Занкевичу: очистить Дворец от войск и снова перейти в Адмиралтейство. Изумленному Занкевичу Беляев не раз повторил странную фразу Великого Князя. Генералы стали совещаться, что же делать. Кто-то предложил занять Петропавловскую Крепость. Хабалов вызвал к телефону помощника коменданта барона Сталя и начал переговоры. Сталь предупредил, что площадь перед крепостью занята толпой. Там есть и броневики. Кажется занят и Троицкий мост. Придется пробиваться. Занкевич находил, что рисковать пробиваться в крепость невозможно. Решили уходить обратно в Адмиралтейство. Отдали приказания. Стали уходить. Оставление дворца, по приказанию брата Государя, произвело удручающее впечатление. Особенно на офицеров. Никто, ни правительство, ни брат Государя, никто не поддерживал горсточку верных долгу и присяге людей. Никто не поддерживал, а каждый мешал им выполнить свой долг.

Успех в тот день Революции.

Благодаря бездействию правительства, к вечеру 27 февраля почти весь Петроград был во власти революционной толпы. По улицам ходили толпы солдат и вооруженных рабочих. Шла повсюду беспрерывная, беспорядочная стрельба, которой занимались, главным образом, подростки. То и дело проносились с грохотом грузовые автомобили, облепленные солдатами, с красными флагами, с торчащими во все стороны штыками. Особенно неприятное, страшное впечатление производили лежавшие на их крыльях солдаты с вытянутыми вперед винтовками. Это было глупо, но страшно. Солдаты орали с камионов, стреляли вверх. Над городом стояло зарево. В Литейной части горело Жандармское Управление, Александро-Невская часть, догорал Окружный суд. Что-то пылало на Выборгской, горела тюрьма Литовский Замок. Кое-где на улицах жгли бумаги и вещи полицейских участков. Выискивали и избивали городовых. Была пущена легенда, что полиция стреляет из пулеметов с крыш и с чердаков.