Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов

Под покровом темноты, в разных концах города, толпы разнузданных солдат и всякого люда осаждали казармы, где еще находились не присоединившиеся к революции части.

Толпа разбивала ворота, громила, что могла. Расхватывала винтовки, увлекала слабовольных, выгоняла сопротивляющихся, нападала на офицеров. Некоторые части пытались было сопротивляться, но бесполезно. Сила солому ломит. Офицерство в большинстве разбегалось. В этот день оно продолжало быть с массой против революции. Солдаты, присоединившиеся к толпе, шли с ней "снимать" еще не присоединившихся. Какие-то странные молодые люди, переодетые в офицерскую форму, часто руководили толпой и набрасывались на офицеров.

К ночи были сняты и вовлечены в бунт солдаты почти всех запасных частей. Дольше других держался на Васильевском Острове Запасный батальон Финляндского полка. Целый день он стойко мешал революции овладеть той частью города. В конце концов, и он уступил толпе. На Выборгской стороне, до утра 28, отстреливалась от толпы группа самокатчиков с офицерами. С некоторых домов, с крыш трещали по толпам пулеметы. Кто были эти безымянные герои дольше других сражавшиеся за Царский режим, остается тайною. Легенда приписала их полиции. Это неверно. У полиции пулеметов не было.

Правительство и обыватель всегда считали, что революцию произведет Госуд. Дума. 27 февраля все поняли, что то, что происходит в Петрограде, это и есть революция. Вот почему, когда 27 числа одни делали революцию на улице (снимали и разоружали солдат, раскрывали тюрьмы, громили правительственные учреждения и т. д.), - другие, сочувствуя ей, шли в Думу, полагая, что там и есть центр, штаб революции. Шли за информацией, за директивами, за приказаниями.

В Таврический дворец несли оружие, патроны, снаряжение. Туда мчались ощетинившиеся штыками камионы, шли солдаты, рабочие. Туда, к вечеру, разные лица телефонировали разные полезные для революции сведения, просили помощи, поддержки. Толпа всякого люда к вечеру заполняла все помещения дворца, особенно растрепанные, расхлыстанные по одежде солдаты. Все считали себя там у себя, в безопасности. Среди самих думских депутатов буржуазии видна была растерянность. Некоторые из правых пикировались с левыми. - "Ну что, дождались. Ну что же, командуйте..."

В одном все сходились - в ненависти к Царскому правительству и к Государю Императору. Не слушались, не шли на уступки, ну и достукались. Вот и дожили... Выходило так, точно на революцию никто не работал, точно ее никто не подготовлял, каждый на свой манер... И неприязненное чувство к Государю росло и воздымалось.

В кабинете Родзянки, где чуть не все члены избранного Временного Комитета, - растерянность и недоумение. Что делать? Родзянко только что вернулся после переговоров с кн. Голицыным, с В. К. Михаилом Александровичем. Он посвятил во всё Комитет. Его попытка устроить В. Князя регентом не удалась. Государь не идет ни на какие уступки. В столицу направлены войска с фронта. Идет с отрядом генерал Иванов. Все взволнованы. Депутаты убеждают Родзянко, чтобы Временный Комитет объявил себя революционной правительственной властью. Легальная власть ушла. В городе анархия. Другого выхода нет. Надо принимать власть. Родзянко колеблется. Он уже сделал много революционных шагов, но он продолжает повторять: - Я не желаю бунтовать.. Я никаких революций не делал и делать не желаю.

Милюков и другие уговаривают его, доказывая, что раз правительство само себя упразднило, то Дума должна принять власть и тем спасти положение, предупредить анархию, которая уже началась - офицеров уже начали избивать. Их ловят, бьют, убивают.

Поколебленный горячими доводами, усталый, разнервничавшийся, Родзянко просил дать ему "четверть часа" спокойно подумать. Он ушел в отдельную комнату. Какая борьба должна была происходить в душе бывшего камер-пажа Императора Александра II, бывшего кавалергарда, камергера Двора Его Величества...

"Тяжкие четверть часа, - писал позже Милюков, - от решения Родзянки зависит слишком многое: быть может зависит весь успех начатого дела. Вожди армии с НИМ в сговоре и через НЕГО с Государственной Думой. ("Первый день" "Посл. Нов.).

А в то время, как Родзянко "думал", изменять или не изменять Государю, из казарм запасного батальона Преображенского полка офицер Нелидов, племянник депутата Шидловского, решительного сторонника отречения Государя, протелефонировал своему дяде, что офицеры и солдаты батальона предоставляют себя в распоряжение Гос. Думы. Шидловский, решительный сторонник революции и отречения Государя, нарушил одиночество Родзянки и передал ему полученное заявление.