Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего

Но это произойдет позже, а в рассматриваемое время Гитлер плюнул в сторону французов и англичан. Он не боялся «несчастных червей». Оставив Западный фронт без танков и авиации, лишь с трехдневным запасом боеприпасов Гитлер начал войну с Польшей в надежде на быстрый успех. И он не ошибся. Дело было сделано за одну неделю; вся кампания заняла три недели. 19 сентября Гитлер триумфатором въехал в Данциг. Варшава сдалась 26-го числа. К этому времени польское правительство уже бежало за границу.

Как и предсказывал Гитлер, французы и англичане, на гарантии которых так полагались поляки, пальцем не пошевелили, чтобы прийти на помощь союзникам. Между тем Гитлер даже рисковал, оставив 23 недоукомплектованные германские дивизии на Западе против 110 отмобилизованных к этому времени французских дивизий с тремя тысячами танков и господством в воздухе. Однако французы даже не попробовали вступить в бой, а авиация пяти дивизий английского экспедиционного корпуса ограничилась лишь разбрасыванием листовок.

Мир был поражен успехом Гитлера. Бегство поляков было столь поспешным, что после вторжения в Польшу Берлин стал опасаться отхода польской армии за свою границу «сфер интересов», как оговоренную линию разграничения неприкосновенных территорий между СССР и Германией. Уже 8 сентября Риббентроп потребовал от своего посла в Москве Шуленбурга добиться вступления вооруженных сил Советского Союза на территорию Польши.

Советское правительство оказалось в щепетильной ситуации: с одной стороны, оно не хотело демонстративно примыкать к действиям немцев, с другой – оно не могло обострять только что налаженные отношения. И 9 сентября на запрос Шуленбурга Молотов дипломатично заявил:

«Советское правительство было застигнуто совершенно врасплох неожиданно быстрыми германскими военными успехами, поэтому Красная Армия не готова к выступлению».

Очевидно, что Сталин не хотел связывать свою внешнюю политику с завоевательской гитлеровской агрессией. К тому же у него не было никаких оснований доверять руководству Рейха в том, что при соприкосновении небольшого контингента советских войск с немцами они не будут смяты войсками германской армии с целью продолжения наступления в глубь СССР. Поэтому Молотов заявил Шуленбургу, что «уже отмобилизовано более трех миллионов человек», но потребуется «еще две-три недели для приготовления».

Логично допустить, что «осторожность» Сталина объяснялась еще и тем, что он ждал и другого оборота событий. Во-первых, Польша могла оказать более достойный отпор немецкой агрессии. Во-вторых, Англия, Франция, Румыния, Греция и Турция обязаны были на деле выполнить свои договорные обязательства по обеспечению «гарантий безопасности», данных Польше.

Но ни того, ни другого, ни чего-то необычного – третьего не произошло. Европейские страны беззастенчиво сдали Польшу на растерзание Гитлеру. Это было откровенное предательство союзника, и объявление 3 сентября Францией и Англией войны Германии являлось не более чем символическим актом, призванным прикрыть собственный позор.

В этой откровенно недальновидной позиции стран Запада, после того как они, включая Польшу, отвергли все благоразумные и дальновидные предложения Сталина, у него ни перед кем не было ни дипломатических, ни моральных обязательств. Он внимательно наблюдал за развитием событий и не спешил с вводом войск на польскую территорию. Поэтому Гитлер начал нервничать. И 16 сентября Москва получила новое обращение Риббентропа. Он писал:

«Если не будет начата русская интервенция, неизбежно встанет вопрос о том, не создастся ли в районе, лежащем к востоку от германской зоны влияния, политический вакуум… Без такой интервенции со стороны Советского Союза… могут возникнуть условия для формирования новых государств».

То был недвусмысленный намек на возможность образования «западноукраинского государства» при участии украинских националистов. Риббентроп предложил текст совместного коммюнике о необходимости «положить конец нетерпимому далее политическому и экономическому положению, существующему на польских территориях».

Откладывать решение дальше Сталин уже не мог. 17 сентября Шуленбург «Очень срочно!» телеграфировал в Берлин:

«Сталин в присутствии Молотова и Ворошилова принял меня в 2 часа ночи и заявил, что Красная Армия пересечет советскую границу в 6 часов утра на всем протяжении от Полоцка до Каменец-Подольска. Во избежание инцидента Сталин спешно просит нас проследить за тем, чтобы германские самолеты, начиная с сегодняшнего дня, не залетали восточнее линии Белосток—Брест—Литовск—Лемберг».

Приглашенному в Кремле Шуленбургу Сталин зачитал ноту польскому правительству. В ту же ночь она была вручена польскому послу. Утром ее текст появился в газетах. В ноте, подписанной Молотовым, говорилось: