Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего

Победный приказ заканчивался фразой: «Вечная слава героям, павшим на поле боя в борьбе за свободу и честь нашей Родины!» Впоследствии к этой неизменной, ставшей канонической и обязательной для каждого поздравительного приказа фразе добавился призыв: «Смерть немецким захватчикам!» Но в приказе, посвященном победоносному завершению войны, эта концовка звучала как реквием: «Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!»

За период боев с 5-го по 23 июля немцы потеряли свыше 70 тысяч солдат и офицеров. Было подбито и уничтожено 2900 танков, 195 самоходных орудий, 844 орудий полевых, уничтожено 1392 самолета и свыше 5000 автомашин.

Оборонительное сражение на северном фасе Курской дуги превентивно трансформировалось в наступательное. Положения плана «Полководец Румянцев» Сталин утвердил 1 августа. План предусматривал разгром противника в районе Белгорода и Харькова силами Воронежского и Степного фронтов, прорыв к Днепру и перекрытие путей отхода его из Донбасса.

Начав операцию 3 августа, фронты нанесли мощный удар южнее Курска. В результате Белгородско-Курской операции «Румянцев» 5 августа войска Степного фронта взяли Белгород и в этот же день на северном фасе армии Брянского фронта освободили Орел.

Накануне, 2 августа 1943 года, Верховный главнокомандующий сам выехал на фронт. Он решил проинспектировать подготовку к новым операциям. Генерал Серов и полковник Лукин получили указание готовить спецпоезд, а Орлов подал его с Каланчевки на переезд Кунцево. Состав спецпоезда имел безобидный вид. Он состоял из древнего паровоза, который вел машинист Виневский, жестких вагонов, платформ с дровами, сеном и песком, тщательно закамуфлированных. В карликовый салон-вагон царских времен Сталин поднялся первым. Он был в сером штатском пальто и фуражке с красной звездой. За ним последовали Берия, комендант дачи Ефимов; Верховного сопровождали охранники Кузьмичев и Раков.

До Гжатска поезд шел всю ночь. Отсюда Сталин поехал в штаб Западного фронта на «Виллисе». В этот же день на командном пункте, в районе Юхнова, он выслушал В.Д. Соколовского, доложившего обстановку о ходе подготовки операции фронта. Особенно тщательно обсуждались задачи танковых сил и артиллерии во взаимодействии с армиями.

Он прилег отдохнуть уже на рассвете, попросив Румянцева разбудить его ровно в пять. От Соколовского Сталин поехал в Юхнов, к главному маршалу артиллерии Воронову. По дороге сделали остановку. Минут сорок он прохаживался по лесу и, шумно дыша свежим воздухом, с горечью говорил:

– Какая тишина… Даже не верится, что кругом полыхает война и гибнут люди.

В Юхнове Сталин провел совещание с артиллеристами, а уже вскоре, в селе Хорошево под Ржевом, он принял доклад командующего Калининским фронтом А.М. Еременко. Сталин обстоятельно расспрашивал о снабжении войск боеприпасами и продовольствием, интересовался сведениями о противнике. Когда речь перешла к вопросу о предстоящем наступлении, он многозначительно подчеркнул: «Вот, товарищ Еременко, вы сдали врагу Смоленск – вам его надо и освобождать…»

Встреча завершилась 4 августа на станции Михалево. Сталин приехал сюда в сопровождении командующего фронтом. Спецпоезд уже стоял здесь, словно затерявшись среди путей. В вагонах было темно и пахло карболкой. Верховный удивился отсутствию света, и позвали проводника. Глубокий старец с казачьими усами и пышной бородой вытянулся во фрунт.

Сталин спросил: «Можно свет?» – «Так точно, товарищ Сталин, можно!» Старик по-прежнему стоял оцепенело, навытяжку, с поднятой рукой у козырька. Видя, что он так и не двинется с места, Сталин подошел и, отпустив его руку, с легким укором сказал: «Зачем так много почестей для нас».

За обедом он много шутил. Еременко вспоминал, что впервые видел его таким, и, когда при прощании генерал спросил, можно ли сообщать войскам о приезде Верховного главнокомандующего, услышал лаконичный ответ: «Да, конечно».

Пребывание в местах, где готовились новые бои, побудило его к оптимистическому осмыслению будущего. Теперь, после очевидных доказательств для всего мира, что Красная Армия не только может бить противника, но и наверняка завершит войну окончательной победой, Первый Маршал решил подчеркнуть триумфальность успехов своих полководцев и армий.

Вернувшись 5 августа из поездки на фронт, Сталин вызвал Антонова и Штеменко. «Если вы читали внимательно историю, – обратился Верховный к ним, – то знаете, что еще в древние времена, когда войска одерживали победы, в честь полководцев и их войск звонили все колокола. Не плохо бы и нам отмечать победы как-то более ощутимо, а не только поздравительными приказами. Мы думаем, – он кивнул на членов Ставки, сидевших за столом, – давать в честь отличившихся войск и командиров, их возглавляющих, салюты. И учинить какую-то иллюминацию…»