Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего

Президент США Франклин Делано Рузвельт умер неожиданно – 12 апреля. Гитлер звонил командующим армиями и высокопоставленным лицам, сообщая эту радостную весть; она должна была стать началом перемен к лучшему. Однако ему самому было уже не суждено воспользоваться плодами того поворотного пункта, который последовал за уходом из жизни мудрого автора нового американского курса – победителя «великой депрессии».

Уже недалекое будущее показало, что смерть соратника по «Большой тройке» угрожала реальными неприятностями Сталину. Но кончина выдающегося реформатора Америки, к которому Сталин испытывал искренние и откровенные симпатии, лишила его не только доброжелательного союзника. Она напоминала о бренности этого мира, в котором все бури человеческих страстей, выливающиеся в войны, политические и дипломатические баталии, в один миг превращались для их участников в ничто.

Приход к власти твердолобого и ограниченного русофоба Трумэна позже заставит Сталина пересмотреть свои планы на позицию страны во всеобщей сумятице послевоенного мироустройства. Впрочем, он не имел иллюзий в отношении нового жильца Белого дома. Конечно, он был информирован о заявлении Трумэна, сделанном еще в июле 1941 года: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если будет выигрывать Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше…»

Уже на следующий день после похорон Рузвельта Трумэн – этот новоявленный ястреб псевдодемократии – нагло заявил: «Русские скоро будут поставлены на место, и тогда США возьмут на себя руководство движением мира по пути, по которому следует вести».

Этот путь станет дорогой «холодной войны», а пока в бункере Гитлера тоже думали о возможности трансформации реальностей. Но и момент осознания истины уже наступил. Еще накануне смерти американского президента, 20 марта, Геббельс записывает в дневник: «Англо-американцы оказались исключительно бесплодными и негибкими в достижении своих военных целей. Они ничего не смыслят ни в военной психологи, ни в военном управлении».

25-го числа он отмечает: «Черчилль – это старый преступник», но чаще он поглядывает на Сталина. «Сталин, – пишет Геббельс 8 марта, – кажется мне большим реалистом, чем англо-американские безумцы». 22 марта он отметил: «Сталин реалист до мозга костей», а 4 апреля появилась запись: «Сталин обращается с Рузвельтом и Черчиллем как с глупыми мальчишками».

У руководителей Рейха уже не оставалось былой самоуверенности. Они были не в силах отогнать тревожащие их мысли. Наступило прозрение. Впавшие в распространенное перед войной заблуждение, что «большая чистка» авгиевых конюшен советского государства стала «ошибкой» Сталина, – Геббельс и Гитлер вдруг с предельной ясностью осознали, что это была подготовка к войне. Подготовка, сопряженная с множеством других элементов, политических, дипломатических и организационных. Что теперь уже для них, немцев, самой важной необходимостью стало «очищение высшего руководства от дураков, тупиц, мерзавцев и проходимцев… И вот Геббельс на пороге смерти вдруг понимает, что Сталин в 1937 году был прав».

Отрезвление пришло, но оно запоздало. 16 марта Геббельс записал: «Генштаб предоставляет мне книгу с биографическими данными и портретами советских генералов и маршалов. Из этой книги нетрудно почерпнуть различные сведения о том, какие ошибки мы совершили в прошедшие годы. Эти маршалы и генералы в среднем исключительно молоды, почти никто из них не старше 50 лет. Они являются… чрезвычайно энергичными людьми, а на их лицах можно прочитать, что они имеют хорошую народную закваску…

Короче говоря, я вынужден сделать неприятный вывод о том, что руководители Советского Союза являются выходцами из более хороших народных слоев, чем наши собственные… Мы вообще не в состоянии конкурировать с такими руководителями. Фюрер полностью разделяет мое мнение. Наш генералитет слишком стар, изжил себя…».

Однако, делая 5 марта вывод, что «Сталин имеет целый ряд выдающихся военачальников, но не имеет ни одного гениального стратега», Геббельс «забывает» главное. То, что стратегом разгрома германских планов стал «еще один Маршал Советского Союза – Верховный главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин». Впрочем, возвращаясь к предвоенной чистке, он удрученно констатирует: «Фюрер прав, говоря, что… Сталин своевременно провел эту реформу и поэтому пользуется сейчас ее выгодами».

Образ Сталина не мог не первенствовать в умах руководителей немецкого государства. Они оказались в том положении, в котором советский вождь был в 1941 году, и, по существу, вдохновляемые его примером, надеялись на реванш. В ожидании штурма германской столицы 14 апреля Гитлер обратился к немецкому народу: «Мы предвидели этот удар и противопоставили ему сильный фронт. Противника встречает колоссальная сила артиллерии. Наши потери в пехоте пополняются бесчисленным количеством новых соединений, сводных формирований и частями фольксштурма, которые укрепляют фронт. Берлин останется немецким…»