Великая война. Верховные главнокомандующие

1 мая 1915 г., свыше 1000 неприятельских пушек, до самого большого калибра включительно, зарокотали на пространстве от Вислы до Бескид, протяжением около 80 километров. В короткий срок наши окопы и проволочные заграждения были сравнены с землею. С нашей стороны на этом участке находились части только двух корпусов, в состав которых были введены ополченцы. 2 мая противником произведен был прорыв у Горлице, а на следующий день он овладел Тарновым. При отходе в особо трудном положении оказался наш 24-й [корпус], одной из дивизий которого[89] командовал Лавр Георгиевич Корнилов,[90] имя которого впоследствии прогремело далеко за пределами России. Раненный в руку и захваченный австрийцами, генерал Корнилов, как известно, бежал потом из плена и поспешил вернуться к родным знаменам.

Боевые успехи, сопровождавшие действия германо-австрийцев над нашими истомленными войсками, лишенными к тому же боевых припасов, развились настолько быстро, что уже к середине мая армии нашего Юго-Западного фронта оказались отошедшими за Сан и к Днестру. Здесь была надежда отстояться, но новый толчок неприятеля к югу и северу от Перемышля повел к оставлению нами названной линии и к дальнейшему отходу из Галичины. 22 июня был оставлен нами Львов, и, вслед затем, войска Юго-Западного фронта были поставлены в необходимость разделиться на двое. Одна часть должна была удерживать неприятеля на фронте между Вислой и Припятью, базируясь на пути к северу от Полесья; другой, меньшей части – оставалась задача, по возможности удерживая наступление противника, выполнить отход к пределам Киевского военного округа.

В этот же период времени наши западные союзники, англо-французы, не преминули использовать отвлечение части германских сил на восток и приступили, в конце апреля или начале мая, к подготовке собственного наступления в Артуа, севернее Арраса. Генерал Жоффр, осведомленный Великим князем о серьезности нашего положения после германского прорыва, начал свое наступление уже 9 мая. Развернувшиеся на западе бои продолжались с довольно большим, впрочем, перерывом по середине, до конца июня. Но эти наступательные действия не остановили и даже не ослабили напора враждебных сил против нас. Германское командование было уверено в прочности своих позиций на западе и продолжало безбоязненно усиливать свои войска на восток.

Неблагоприятно складывалась для Держав согласия и обстановка в районе Дарданелл; затягивались также безнадежно переговоры о выступлении Румынии. Что касается Италии, то, хотя правительством [А.] Саландры[91] и было подписано политическое соглашение в конце апреля, но Италия выговорила себе месячный срок для вступления в войну, которое, таким образом, отодвигалось до 26 мая. Наш министр иностранных дел С. Д. Сазонов, в письме от 27 апреля на имя нашего посла в Лондоне, горько сетовал на позицию, занятую в переговорах с Италией союзной дипломатией вообще и английским министром иностранных дел [Э.] Грэем[92] в частности, сославшимся на слишком широкие требования Италии. «Результат подобного ведения переговоров налицо, говорит он, и его нельзя назвать иначе, как полною капитуляцией трех великих держав (Россия, Англия и Франция) перед предъявленными им Италией требованиями, причем не удалось даже обеспечить достаточно скорое выступление последней».

Ради каких же военных результатов была принесена Державами согласия эта политическая «капитуляция»? Италия открыла военные действия против Австрии, действительно, 26 мая. Но ее наступление на восток замерло в пограничной же полосе на реке Изонцо.