Великая война. Верховные главнокомандующие

Эта задержка в фактическом выступлении Италии была принята в Ставке, как крайне неблагоприятный фактор. В самом деле, мы в праве были рассчитывать, что своевременное появление на юго-западных границах Австро-Венгрии до 40 итальянских мобилизованных дивизий должно бы, казалось, коренным образом изменить обстановку в предстоявший наиболее решительный для России период борьбы с соединенными силами австро-германцев в Галиции. Второй вопрос, который чрезвычайно беспокоил Верховного главнокомандующего и «Ставку», это вопрос о направлении главных сил Италии: будут ли они частично перевезены, в виде подкреплений, на французский фронт, или все их силы получат назначение против Австрии.

Ввиду очевидной важности этого вопроса для России, Великий князь Николай Николаевич выразил категорическое желание, чтобы взаимные действия Русской и Итальянской армий были обсуждены в Ставке с полковником Ропполо, итальянским военным агентом в Петрограде. Это пожелание не встретило со стороны западных держав возражений по существу, но оно было, однако, дополнено соображением французского министра иностранных дел Делькассе, о необходимости одновременного обсуждения также вопроса о взаимодействии, как морских сил в Адриатике, так и сухопутных сил Франции, Англии и Италии на остальных театрах войны. Это обсуждение признавалось более удобным произвести в Париже, конечно, в присутствии русских военного и морского агентов.

Так как одновременно Верховному главнокомандующему было сообщено, что общий план итальянского Генерального штаба, насколько известно, состоит в том, чтобы, выставив заслон к стороне Трентино, идти главными силами на Лайбах и Клагенфурт, по направлению к Вене, и так как этот общий план не противоречил соображениям русской Ставки, то Великий князь с изложенными выше соображениями о перенесении части переговоров в Париж согласился, указав лишь, что наши представители в Парижском совещании не могут быть облечены правом голоса.

Период установления соглашения с Италией не прошел для Ставки без тревоги. Шведский посол в Риме намекнул итальянскому министру иностранных дел, что присоединение Италии к державам Тройственного согласия может побудить Швецию примкнуть к Германии, с целью помешать поражению последней, так как Швеция видит в сохранении равновесия в Европе лучшее обеспечение своей независимости. Надо было поэтому нам обдумать на всякий случай соответственные меры противодействия.

Через несколько дней после подписания Италией соглашения с Державами согласия в Ставку прибыл полковник Ропполо, совместно с которым я должен был выработать проект соответствующей военной конвенции. Я знал полковника Ропполо еще по Петербургу, но нашел в нем большую перемену. Он выглядел нездоровым, был чрезвычайно нервен, и единственной заботой его было обеспечить Италии возможно благоприятное вступление в борьбу. «Вы понимаете важность и деликатность этого акта», – говорил он мне, не убеждаясь моими доводами, что вся австрийская армия против нас и что, в силу этого, итальянская граница почти оголена от войск. Для меня же, по указанию Великого князя, главным вопросом было обеспечить необходимое единство действий против общего противника.

В конечном результате наших довольно продолжительных бесед был выработан проект соглашения, в котором общей целью действий всех союзных армий (русской, итальянской, сербской и черногорской) ставилось поражение неприятельских сил, находившихся на общем австро-венгерском театре действий. Союзные армии для достижения поставленной цели обязывались, действуя друг с другом вполне согласованно, собрать на австро-венгерском театре военных действий максимум своих сил, оставляя на других фронтах лишь строго необходимое количество войск, чтобы удерживать там стратегически необходимое положение. Наступление для Италии устанавливалось в направлении на Любляны (Лайбах), откуда открывались пути на Вену или Будапешт, смотря по обстановке. Вместе с тем предусматривалось, что, в случае «коренной» перегруппировки австро-венгерских и германских сил, выработанный операционный план может подлежать переработке, но имея в виду, прежде всего, общую задачу. Весь проект военного соглашения с Италией, по одобрении его Верховным главнокомандующим, был 8 мая препровожден нашему министру иностранных дел С. Д. Сазонову.