Великая война. Верховные главнокомандующие

Что касается, наконец, отношений Великого князя к вопросу о Китае, то надо отметить, что Верховного главнокомандующего весьма беспокоило положение Восточно-Китайской железной дороги, связывавшей Россию с почти единственным свободным от влияния неприятеля портом ее – Владивостоком. Вместе с тем организация порчи этой дороги весьма облегчалась для германских и австрийских агентов, после снятия с дороги частей нашей пограничной стражи, и отправки таковых, в виде войсковых частей, на западную границу. Но так как разрыв Китая с Германией и Австрией и изгнание из пределов первого дипломатических и консульских агентов Центральных держав, по словам китайского посланника в Париже, могли быть разрешены лишь после того, как Державы согласия признают за правившим Китаем, в то время Юань Шикаем,[170] императорский титул, то вопрос этот получил затяжной характер и не получил соответственного разрешения в период пребывания Великого князя во главе русской действующей армии.

Изложенными данными характеризуется степень влияния Великого князя Николая Николаевича, первого русского Верховного главнокомандующего, на важнейшие военно-политические вопросы, возникавшие в первый период мировой войны. Во всех заявлениях и поступках Великого князя можно отчетливо видеть те основные положения, которыми он руководствовался в своей деятельности. Кроме пользы России, строгой лояльности по отношению к союзникам и ясного понимания обстановки, Великий князь неизменно стремился к поддержанию достоинства России, к проявлению возможного великодушия по отношению к угнетенным народностям, которых он призывал в самом начале войны к сотрудничеству в деле собственного освобождения и по отношению к которым он считал необходимым стремиться привлечь их на нашу сторону справедливым отношением к их внутренней жизни и потребностями. Он ясно понимал, что, взамен принципа «завоевание», необходимо в борьбу с Германией и Австро-Венгрией вложить более глубокую идею «освобождения» малых народов. К сожалению, в этом последнем вопросе он встретил негласную оппозицию в лице русского министерства внутренних дел, обер-прокурора Святейшего Синода и даже своего ближайшего сотрудника начальника штаба Верховного, влияние которого базировалось на особом расположении к нему царствовавшего Императора Всероссийского Николая II.

Эти учреждения и сочувствовавшие проводимой им политике лица не могли отрешиться от старых и праздных попыток насильственной «русификации» и насаждения «православия», ведших только к обострению «националистических чувств» и «религиозного фанатизма».

Оставление Великим князем Николаем Николаевичем поста Верховного Главнокомандующего и его деятельность на Кавказе

1. Зарождение мысли о смене первого русского Верховного Главнокомандующего

Читатель вероятно помнит, что к концу августа 1915 г. обстановка на фронте сложилась таким образом, что главная масса войск, именно 8 армий из 11, оказались в распоряжении главнокомандующего Северо-Западным фронтом, генерала Алексеева; последний, таким образом, оказался почти полным хозяином положения на путях к северу от Польши. Даже выделение из числа войск ему подчиненных, особой группы корпусов для образования Северного фронта, могло быть выполнено не тогда, когда в этом почувствовалась необходимость по оценке Ставки (конец июля), но лишь месяцем позже, т. е. тогда, когда обход немцами русских армий, отступавших по московским путям, направленный через Риго-Шавельский район на Свенцяны, стал уже вполне очевидным фактом. Столь решительное влияние личности главнокомандующего Северо-Западным фронтом и то непротивление, которое ему оказывалось Великим князем, несмотря на настойчивые доклады Ставки о необходимости проявления его собственной воли, ясно указывали, что дни первой Ставки сочтены и что в будущем генералу Алексееву суждено стать руководителем операций русских армий. Но в какой роли?

Вот что в это время происходило в Петрограде, по записи тогдашнего военного министра генерала Поливанова:

«Во вторник, 4 августа, после обычного доклада, имевшего место в Царскосельском дворце, Государь обратился ко мне и высказал, что он намеревается вступить в Верховное командование армиями».

«На мое возражение, что он, таким образом, берет на себя задачу, превосходящую силы человека, ибо положение страны требует ныне большого к себе внимания и непрерывного общения с правительством, я получил ответ, что министры будут ездить в Ставку, и он сам от времени до времени будет приезжать в Царское Село, и что вообще данное решение принято им твердо…»