Великие болезни и болезни великих. Как заболевания влияли на ход истории

Пруссия, западный сосед России и Польши, приняла меры по сдерживанию эпидемии на своей территории. Границу разрешалось пересекать только в двенадцати местах. Путешественников из пораженных холерой регионов помещали в карантин, который мог продолжаться от десяти до двадцати дней. Багаж очищали горячим паром с добавлением ароматических веществ; письма регулярно окуривали. Такое «холерное письмо» пересылалось только в том случае, если на нем был штамп «продезинфицировано».

Все эти меры оказались бесполезными. Кенигсберг и Данциг стали первыми крупными городами немецкоязычного региона, где люди начали умирать от холеры. Здесь также недовольство населения быстро обернулось против властей, которые были бессильны предотвратить распространение болезни, но раздражали людей бессмысленными репрессиями: «В итоге, как и в Санкт-Петербурге, восстание было спровоцировано несуразными действиями полиции. Собрание перед Кенигсбергским замком 28 июля в результате вмешательства полиции превратилось в драку, закончившуюся штурмом отделения полиции и его разграблением. С призывом “Заражено холерой, подлежит уничтожению”, сатирически высмеивающим государственную инструкцию по дезинфекции, все полицейские записи были выброшены на площадь и уничтожены»[153].

Каталог Лейпцигской книжной ярмарки за 1830 год содержит не менее 160 наименований работ, посвященных холере.

По мере распространения болезни люди быстро понимали, что столкнулись с совершенно новой угрозой. Произошел настоящий взрыв публикаций об этом недуге. Выходила специальная газета о холере, которая давала читателям советы о том, как поступать с инфицированными членами семьи или соседями, например, такие: «Если вы имеете дело с больным, никогда не приходите к нему трезвым и во время посещения никогда не сглатывайте слюну, жуйте корень дягиля, кардамон или ягоды можжевельника, а как только выйдете, вымойте руки разбавленным уксусом или раствором хлорной извести. Также рекомендуется курить табак»[154].

Поздней осенью 1831 года холера была в Берлине, из приблизительно 240 000 жителей там заболело около 2250 человек, а число умерших, согласно оценкам, составило 1417 человек. В других мегаполисах эпидемия собрала похожую дань, убив от 0,5 до 1 процента населения. В Гамбурге погибло около 1600 человек из 130 000 жителей, а в Вене 2200 человек из 330 000 жителей[155].

Когда холера вернулась в Гамбург в 1892-м, она бушевала преимущественно в трущобах пролетариата. В 1830-х же годах холера не щадила ни богатых, ни бедных. Ее жертвами стали некоторые знаменитости, в том числе Георг Фридрих Вильгельм Гегель, преподававший в университете, основанном его современником Вильгельмом фон Гумбольдтом. Вильгельм фон Штернбург описывает личность Гегеля следующими словами: «Как отец семейства, живущий в зажиточной буржуазной среде, как философ, все более уважаемый, но все чаще принимаемый в штыки, как интересный собеседник Гете и Жан-Поля, а также романтичного и консервативного прусского кронпринца, ставшего впоследствии королем Фридрихом Вильгельмом IV, Гегель стал “духовным институтом”»[156].