Великие Борджиа. Гении зла

И он дал своему родственнику коварный совет: поскольку основанием, выдвинутым для развода, было « неосуществление брака ввиду мужского бессилия Джованни Сфорца», он предложил ему приехать в Рим и делом доказать свою потенцию, соединившись с супругой в присутствии представителей обеих семей, и Сфорца, и Борджиа. Идея приехать в Рим Джованни совершенно не понравилась – он уже бежал оттуда, и даже дважды. И он ответил Лодовико, что не может решиться на поездку, ибо Лукреция близка и со своими братьями, и со своим отцом, и при этом совсем не в смысле родственной привязанности.

Интересно, что папа Александр не оскорбился предположением об инцесте и даже о том, что он сам в нем лично участвует. Он написал зятю письмо, составленное, право же, в дружеской форме. Он предложил ему два варианта: либо Джованни поклянется, что касаться супруги он не мог по причине сглаза, либо и вовсе заявит, что брак его недействителен, ибо она была уже просватана за дона Гаспара д’Аверса.

И все завершится самым лучшим образом, в интересах обоих семейств…

Джованни попробовал путь номер два – признание недействительности брака из-за предыдущего обручения. Однако уперлись юристы – они не нашли это достаточным основанием для развода. Признавать же мужское бессилие, пусть даже и на основе сглаза, Джованни Сфорца не хотел ни за какие блага земные или небесные. Переговоры вернулись к исходной точке – и тут терпение папы Александра лопнуло. Он пригрозил семейству Сфорца, что расторгнет брак просто своим собственным решением – и в этом случае очень значительное приданое Лукреции должно будет быть возвращено. А поскольку оно пошло не столько Джованни Сфорца, сколько его могущественным дядюшкам, они нажали на своего племянника. Лодовико Моро пошел так далеко, что пригрозил Джованни « отнять от него свою руку и высокое покровительство». Делать было нечего – 18 ноября 1497 года Джованни Сфорца в присутствии нескольких свидетелей подписал документ о том, что он импотент, и отправил его в Рим, к кардиналу Асканио. Теперь Лукреция Борджиа снова считалась « девой непорочной и мужем не тронутой». В конце декабря 1497 года она предстала перед коллегией кардиналов для того, чтобы этот факт был подтвержден официально.

Единственная проблема тут заключалась в том, что « непорочная дева» была беременна.

IV

Во время процедуры инициации развода Лукреция Борджиа жила в монастыре Сан-Систо. Посещал ее там на регулярной основе только один человек, Педро Калдес, секретарь Святого Отца – в Риме его на итальянский лад называли Перотто. В его обязанности входило обеспечение обмена письмами между Лукрецией и ее отцом, а поскольку письмами они обменивались чуть ли не каждый день, то Перотто виделся с Лукрецией практически ежедневно. В монастыре она скучала, а Перотто был пригожим юношей – в общем, дела пошли в предсказуемом направлении. К сожалению, любовники не были достаточно осторожны, и Лукреция забеременела. Так что, когда она стояла перед комиссией, признавшей ее девицей, она была на шестом месяце. Ну, кардиналы предпочли поверить официальным бумагам, а не собственным глазам, но вот Чезаре Борджиа решил не ограничивать себя рамками принятого протокола. Согласно свидетельству венецианского посла Капелло, который описал все происшедшее в письме к своему правительству, месяц спустя после дарованного Лукреции развода, Чезаре набросился на Перотто со шпагой в руках.

Тот кинулся спасаться к Святому Отцу, вбежал в тронный зал и укрылся у ног папы, который прикрыл его своим плащом. Чезаре Борджиа ударил беднягу шпагой, да так, что кровь брызнула прямо в лицо папе. Перотто тогда был тяжело ранен, но не умер – о чем, возможно, вскоре пожалел, потому что его сволокли со ступеней папского трона и кинули в темницу в замке Святого Ангела. Он пробыл там недолго – как меланхолично сообщает Иоганн Бурхард в своих записках, « Перотто попал в Тибр, и не по своей воле». Его тело выловили из реки шесть дней спустя, а вслед за этим в Тибре нашли и труп служанки Лукреции по имени Пентасилея. Считалось, что она был в курсе связи своей госпожи с ее любовником и даже помогала им обоим сохранить эту связь в секрете. Через пару месяцев герцогу д’Эсте донесли из Рима, что Лукреция Борджиа родила младенца мужского пола.

Слухи были верны.