Великие Борджиа. Гении зла

О мальчике, правда, не было ничего известно в течение трех лет, пока в Риме вдруг не возник некий Джованни Борджиа, « дитя Рима», «infans Romanus», а в документе, легализующем его рождение, значилось, что он сын Чезаре Борджиа и неназванной незамужней женщины. Маленькому Джованни при этом папской буллой предоставлялось в наследственное владение герцогство Непи вместе с титулом герцога. Это был таинственный документ – больно уж щедрым был дар и наводил на мысли, что и мать мальчика была папе римскому не чужой. Но еще более таинственным был второй документ, секретный, но тоже оформленный в виде папской буллы, в котором ребенок признавался уже не сыном Чезаре Борджиа, а сыном самого Святого Отца, папы Александра VI.

Скорее всего первая булла была издана с целью обеспечить мальчика в будущем, а вторая была просто предосторожностью со стороны папы Александра, имевшего основания не доверять своему сыну Чезаре – тот вполне мог покуситься на владения племянника. Если, конечно, матерью Джованни Борджиа действительно была Лукреция, о чем в документах ничего не сказано. Но ее имя и не могло быть упомянуто ни в том, ни в другом случае, потому что тогда Джованни Борджиа был бы сыном или собственного дяди, или собственного деда. Когда впоследствии обе буллы всплыли на поверхность, «легенда Боржиа», густо замешенная на интригах, тайных злодействах, отравлениях и инцесте, получила, что называется, документальное подтверждение, и про Лукрецию был сложен стишок на латыни в виде ее эпитафии:

« Hos tumulo dormit Lucretia nomine, sed re Thais, Alexandr fila, sposa nurus».

« Здесь покоится Лукреция, на самом деле – Таис [33] , которая была дочерью, женой и невесткой Александра».

Свадьба Лукреции и другие счастливые события в семье Борджиа

I

С признанием Джованни Сфорца импотентом торопились не просто так – на то имелись основательные политические причины. Конечно, интерес заключался вовсе не в Джованни, был он импотентом или не был, а в том, чтобы рука Лукреции Борджиа оказалась свободной для нового замужества – жених для нее уже имелся. Им был принц Альфонсо, родной брат Санчи Арагонской. Таким образом, брачный союз семейства Борджиа с той ветвью Арагонского дома, что правила в Неаполе, делался еще сильнее – но сам по себе брак Лукреции рассматривался только как промежуточный, предварительный шаг к другому, куда более важному.

И Санча, и ее брат Альфонсо были внебрачными детьми короля Неаполя Альфонсо II – но имелась и принцесса получше. Ее звали Карлотта, она была рождена в законном браке и в принципе имела шансы и на то, чтобы унаследовать корону Неаполя.

Почему бы не выдать ее замуж за Чезаре Борджиа?

Строго говоря, он был кардиналом, а кардиналы жениться, конечно же, не могли – по крайней мере, не могли делать этого официально. Однако отношения Чезаре с его отцом восстановились – Святой Отец переступил через свои чувства, смерть дона Хуана была забыта, стремление же возвеличить семью Борджиа осталось неизменным. В Риме вообще ходили слухи, что папа Александр задумал выкроить для Чезаре Борджиа некое независимое княжество – и брак с Карлоттой Арагонской был бы в этом смысле « большим шагом в правильном направлении».

Так что для Святого Отца перевод кардинала Чезаре Борджиа в миряне был не затруднением, а некоей технической проблемой, легко решаемой. В Риме начались приготовления к свадьбе, а тем временем пришли хорошие вести из Флоренции.

Брат Джироламо Савонарола сумел-таки истощить терпение своей паствы. Проблемы у него начались еще в феврале 1497 года, когда ему стало понятно, что никакой церковной реформы не будет и что папа Александр вернулся на свою « стезю греха». Он разразился тогда неистовой проповедью, в которой заявил, что всякий, кто считает правильным отлучение от Церкви его, брата Джироламо, сам еретик и « служит царству Сатаны». Даже и этот более чем прозрачный намек на папу Александра показался Савонароле недостаточным, и он добавил для совсем уж полной ясности, что в Риме думают только о деньгах, что все там продается, включая и церковные должности, и священные таинства, и что «плоды этой грязной наживы идут на то, чтобы вознести родных и осыпать своих детей благами земными».