Великие дерзания

«Стыд – секретный убийца инноваций. Вы не можете его измерить, но он существует. Когда есть кто-то, кто воздерживается от рассказа о новой идее, от необходимой обратной связи с менеджером или от разговора с клиентом, вы можете быть уверены, что тут замешан стыд. Наш глубокий страх ошибиться, быть пристыженным и осмеянным – это то, что мешает нам рисковать, а это необходимо для продвижения наших компаний.

Если вы хотите развить культуру креативности и инноваций, где не прожить без разумных рисков, то следует начать с развития открытости к уязвимости в командах менеджеров. И это, как ни парадоксально, требует в первую очередь, чтобы они сами были уязвимыми. Старый принцип относительно того, что лидер должен быть ответственным за все уже неактуален и разрушителен. Он воздействует на окружающих таким образом, что они начинают меньше думать и, следовательно, считают себя менее значимыми. В результате мы получаем рецепт для отказа от риска. Стыд становится страхом. Страх приводит к отказу от риска. Отказ от риска убивает инновации».

Суть в том, что для великих дерзанийнеобходимо чувство собственного достоинства. Стыд же подсылает к нам гремлинов, которые внушают вот такие сообщения:

– «Не смей! Ты не достаточно хорош для этого!»

– «А не слишком ли много ты возомнил о себе!»

Термин «гремлин», который я использую, заимствован из одноименного фильма Стивена Спилберга, вышедшего на экраны в 1984 году [8] . Гремлины – это злые маленькие зеленые существа-обманщики, которые сеют хаос везде, где появляются. Это монстры-манипуляторы, которые получают удовольствие от разрушения. Для меня слово «гремлин» стало олицетворением стыда.

Например, я недавно пыталась закончить статью. Я позвонила своей хорошей подруге, чтобы зачитать ей один отрывок, и она сразу же спросила: «А что говорят об этом гремлины?»

Это очень удобный способ спросить о стыде – о неуверенности в себе и самокритике, которые мы постоянно прокручиваем в голове. Я ответила ей: «У гремлинов есть несколько мнений. Один говорит, что моя статья – скукотища и она никому не будет интересна. Другой шепчет, что на меня обрушится критика, и я этого заслуживаю. А самый огромный гремлин внушает: “Настоящие авторы не поступают так, как ты. Настоящие авторы не размахивают своими находками”».

Понимание общей парадигмы стыда имеет решающее значение для его преодоления. Ведь мы не каждый раз можем точно указать на определенный момент времени или конкретный поступок другого человека, который вызывает в нас это чувство. Иногда стыд появляется как ответ на реализацию наших детских мечтаний или же приходит к нам из недр нашей культуры. Мой хороший друг и коллега Роберт Хилликер считает: «Чувство появляется там, где присутствуют два человека, но со временем я научился справляться с ним один». Иногда, когда мы смеем выходить на арену, величайший критик, с которым мы сталкиваемся, – это мы сами.

Стыд начинает властвовать из-за того, что о нем не говорят. Вот поэтому он предпочитает перфекционистов – их очень легко заставить молчать. Если мы достаточно понимаем о стыде и накапливаем моральные силы, чтобы говорить о нем вслух, то мы срезаем его на корню. Стыд ненавидит разговоры. Если мы говорим о стыде, он начинает чахнуть. Как воздействие света было смертельным для гремлинов, так и разговор является светом, разрушающим стыд.