Великие духи Барабинской степи

Утро не задалось. Лёша проснулся вовремя, но разбудить Костяна не смог. Он залез к нему в палатку, тряс его и даже пнул. Только услышал сонное «Отвали», и всё. Сначала Курукин злился. Он знал, что так и будет. И что ему теперь делать? Пресмыкаться перед Костиком было противно. Он и так это делал. Весь учебный год. Потому что иначе ему было не выжить. В классе Лёшка был изгоем, над ним издевались, и даже побили два раза. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы Костя не стал за него, Лёшу, заступаться. Но там, в школе, все было понятно. Лёшка давал Шилову списывать, решал за него контрольные, и тот его защищал. Но сейчас, терпеть Костины выходки и дежурить одному… Нет, это уже слишком!

Курукин сел у костра и обхватил руками голову. Ладно, он приготовит завтрак. А Костян будет мыть посуду! Будет! Никуда не денется! Если надо, и Ирина ему скажет! Лёшка стал разводить костер. Ему казалось, он и впрямь верит в то, что только что придумал.

В столовой он заметил какое — то движение и рванул туда. «Неужели Костян проснулся?» — мелькнула мысль. Но там была Октябрина Осиповна. Она раскладывала на столе листики, одуванчики и какую — то траву.

«Вот кому сгущенка — то достанется», — подумал Лёшка и хмыкнул.

Октябрина повернулась и елейным голосом сказала:

— Здравствуй, мальчик! Ты сегодня дежурный, да? Я тебе помогу с завтраком! Я сделаю полезный, очень полезный салат!

Лёшка недоумевал. Уж не из этой ли растительности она собралась его делать?

— Неси скорее ведро с чистой водой и тарелки! — скомандовала Октябрина.

Этого ему еще не хватало! Что с ним не так, вообще? Почему над ним одни командиры? Он был мальчиком вежливым, но в этот раз со злостью ответил:

— Всё в хозпалатке, сами разберетесь. А мне кашу надо варить, — и побрел к потухшему костру.

Первым проснулся, как ни странно, Удав. Он точно знал, что встал раньше всех, и поэтому вместо «доброго утра» спросил у Лёшки: «Сгущенка моя?». Тот кивнул, а потом добавил: «Если эта мадам не в счет…». Мадам как раз в очередной раз метнулась из хозпалатки в столовую.

— Ты с ней, что — ли дежуришь? — Удав был шокирован.

— Да нет, с Костяном… — У Олега округлились глаза. Казалось, эта новость его поразила даже больше.

— Да уж… — протянул он и пошел умываться.

***

На столе двумя рядами стояли тарелки с деликатесом от Октябрины Осиповны, сама же она ушла, чтобы «одеться к завтраку». Дети с недоумением смотрели на траву и одуванчики в своих мисках. Сначала они подумали, что это шутка. И назвали благословенный салат подножным кормом.

— Лёшка, ты всю ночь собирал? — смеялся Сенька.

— А ты нас ни с кем не перепутал? Я не козел, я капусту не ееем! — кривляясь, сказал Рома. Кто — то попробовал на вкус и сказал, что есть можно, но не нужно. Удав же молча вытряхнул содержимое тарелки в траву, и пошел за кашей.

— Доброе утро, — сказала Ирина Алексеевна ребятам, подходя к столу.

За столом творилось что — то невообразимое. В тарелках лежала нарезанная трава. Дети блеяли, мычали и кидались одуванчиками. Удав ел кашу, не обращая ни на кого внимания. Дежурный Лёшка стоял во главе стола с отсутствующим видом. Кости не было.

— Что происходит? — спросила Ирина, придя в себя. Ребята стали говорить, что Лёшка над ними издевается.

Тут и сама Октябрина подошла.

— Доброе утро! — сказала она приторным голоском, который тут же сменился железным. — Дети! — над столом повисла тишина. — Вам нужны витамины!

— Октябрина Осиповна, спасибо вам большое. Но дети не привыкли к такой еде, — начала Ирина.

— Конечно, не привыкли! Городские дети — это жертвы цивилизации! Как далеко ушли они от природы! Питаются консервами, майонезом и чёрти чем! Ничего, я приучу их к простой и здоровой пище! Я уже решила — остаюсь у вас неделю! Я просто вынуждена, понимаете… — голос Октябрины дрожал.

— Вы не переживайте! Я обязательно попробую ваш салатик. А дети… Есть дети, — попыталась успокоить ее Ирина Алексеевна. — Вряд ли вы их переучите. Не стоит вам на это тратить свое время…

— Милочка, конечно, стоит! Я верю, что на самом деле, они лучше, чем мне показалось!

И тут откуда — то послышалось: «Ме — е—е — е». Это была последняя капля. Октябрина Осиповна выскочила из-за стола и побежала к себе в палатку.

Ирина Алексеевна строго посмотрела на сидящих за столом. Кирилл потупил глаза:

— Извините, у меня вырвалось… — сказал он.

— Он просто уже травы наелся, — добавил Брёма, чем вызвал новый приступ смеха за столом. Ирина тоже улыбалась. Она взяла маленький кусочек травы из своей тарелки, и положила в рот.

— Ребят, кто не хочет витаминов, вот ведро, — и она вытряхнула в него свой салат.

***

Костя объявился, когда все уже шли на раскоп. И накинулся на Лёшку:

— Леший! Ты чего меня не разбудил, а?

— Ага! Чего я только не делал! Ты спал, как труп! — ответил Лёша со злостью.

— А хавка — то есть? Ты сварил?

— Сварил! Куда мне было деваться! А ты посуду будешь мыть!

Костя загоготал.

— Я сказал. Ты. Будешь. Мыть. Посуду, — глядя в упор на Костяна, говорил Лёша, и чеканил слова. — Ты понял?

Костя замер на секунду, потом прищурился и ответил: