Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

Например, в 1689 году, уже во время самовластного царствования двух царей, в Москве немецкого поэта, мистика и проповедника Кульмана Квирина постигла страшная участь. Он был… сожжен заживо. Причем произошло это не в результате разбойного нападения, а по решению суда. Квирин был протестантом, но не принадлежал ни к лютеранам, ни к кальвинистам – двум наиболее влиятельным учениям немецкого протестантизма, он создал собственное учение, что совсем не редкость в XVII веке в Германии. Его осудили за ересь, а за это в России, согласно Соборному уложению 1649 года, полагалось сжигать преступника «в срубе» вместе с его книгами. Приговор вынесла еще Софья, но Петр не счел нужным его отменять, как не счел нужным и отменить сам закон. Сожжения продолжались и в XVIII веке. К этой казни приговаривали колдунов, богохульников и богоотступников, переходивших в иную, не христианскую веру. Последний в России приговор к смертной казни через сожжение вынесли Андрею Козицыну в Яренске в декабре 1762 года. Его обвиняли в колдовстве. Однако ему повезло: императрица Елизавета Петровна объявила мораторий на смертную казнь, он был утвержден указами Сената от 30 сентября 1754 года и 14 октября 1760 года, и «колдун» отправился на каторгу.

Конечно, Остерман честный протестант, сын вполне респектабельного пастора, и ему не грозило преследование за ересь. Может быть он и вовсе не знал о печальной судьбе постигшей Кульмана. Но этот случай давал представление о том, какие опасности подстерегали европейца, который решался ехать в далекую северную страну.

Остерман появился в России в 1704 году. В недавно заложенном Петербурге тогда еще не было ни одного каменного дома. Петропавловская крепость строилась из камня, земли и дерева прежде всего как военное укрепление, и никто не исключал возможность, что ей еще доведется выдержать осаду шведов (не довелось).

В Москве же молодой немец мог видеть следы европейской культуры, причудливо сочетавшейся с традиционно русской. Причем, такая культура не ограничивалась пределами Немецкой слободы. Еще в период регентства Софьи в Москве стали появляться каменные церкви, в архитектуре которых причудливо сочетались элементы классических греческих ордеров и традиционно русское узорочье. Россия уже не боялась заимствовать у Европы, но пока еще полагала, что сможет придерживаться своего особого пути, не потеряв своей национальной идентичности.

Но Петр уже начинал строить новое государство: в первую очередь военное, промышленное и бюрократическое. Он полагал, что только такая страна сможет выжить на европейской арене, где государства играли жестко и с крупными ставками. В конце XVII – начале XVIII века в Европе полным ходом шло перевооружение и переустройство армии, подготовка к войнам нового типа, войнам эпохи огнестрельного оружия. Если бы Россия не включилась «с места в карьер» в эту гонку вооружений, ей на долгие столетия грозила бы судьбы сырьевого придатка. Но Петр I вывел на поля Европы современную и очень боеспособную армию, только что разгромившую шведов, которые считались одними из лучших вояк. И Россия мгновенно стала желанным союзником для любого европейского государства. Но для этого необходимо перестроить не только армию и военную промышленность, но и всю промышленность в целом, а в ней и добычу полезных ископаемых, транспортную систему, науку, образование и многие социальные структуры и механизмы государства. А чтобы совершить этот переворот быстро, Петру требовались иностранные специалисты. И он был готов предоставить им самые льготные условия, лишь бы они ехали в его страну.

Что же мог предложить России юный Генрих Остерман?

* * *

Прежде всего, протестантскую этику, которая вовсе не предполагала беззаветного служения и ожидания награды лишь на том свете. Наоборот, зримый успех и достаток, ощутимое влияние на окружающих людей, были в этой парадигме знаками благоволения божьего. Но давались он только путем честного и тяжелого труда. Только тогда человек мог быть уверен, что получает заслуженную награду от Господа, а не подачу-приманку от дьявола.

Понятно, как оценивать честность портного или сапожника. Он изготавливает заказанное в срок, не экономит на материале, не ворует, не завышает цены и не мухлюет при расчетах. Но с какими критериями подойти к дипломату? Неукоснительное следование законам этики может не лучшим образом сказаться на его работе, и тогда он может подвести своего «клиента», а клиентом является не только правитель и двор, но и все государство. Получается парадокс: для того, чтобы честно исполнять свои обязанности, человек вынужден сплошь и рядом идти на сделки со своей совестью. А сделав это раз или два, легко завести дурную привычку и кривить душой уже не ради великой цели, а ради собственных сиюминутных интересов. А это – прямая дорога в ад.