Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

Горчаков в самом деле вскоре получил орден Св. Анны и отправился в Лондон, на должность первого секретаря русского посольства. Отношения между Россией и Англией можно описать пословицей «Вместе – тесно, а врозь – скучно» (Кажется британцы в таких случаях говорят: «Can’t live with them – can’t live without them» – «Нельзя жить ни с ними, ни без них»). Две морские державы были естественными конкурентами на европейской арене. В начале недавних наполеоновских войн Россия и Англия сражались бок о бок, но взаимные претензии накапливались. Русские генералы считали, что в Голландии, откуда обе державы пытались вытеснить французов, британцы оставляли русским самые сложные задания и самые кровопролитные сражения и фактически отсиживаясь у них за спиной. В итоге Англии достался голландский флот, а российские войска бросили без нормального снабжения на островах Джерси и Гернси. Потом – в сентябре 1800 года Англия оккупировала остров Мальту, которую формально возглавлял Павел I как Великий магистр Мальтийского ордена. Тогда разгневанный Павел прервал любые отношения с Лондоном, наложил секвестр на британские суда, запретил продавать в России английские товары и начал секретные переговоры с Наполеоном о совместном военном походе в Индию – богатейшую британскую колонию. Но Павел умер, а Александр снова развернулся в сторону Англии. Когда Наполеон объявил Англии континентальную блокаду, то русские просто не смогли прервать торговых отношений с этой страной. И не только из человеколюбия и симпатии к британцам. На английских товарах держались многие отрасли российской экономики. Тогда британские грузы стали вывозить русскими кораблями из Кронштадта в Петербург, но долго сохранять эту «аферу» в тайне не удалось, и нарушение договора о блокаде послужило поводом для вторжения Великой армии Наполеона в пределы России. 18 июня 1815 года британцы, вместе с войсками Пруссии и Нидерландов, под общим командованием герцога Веллингтона и Прусского фельмаршала Гебхарда Леберехта фон Блюхера, нанесли последний удар армии Наполеона близь селения Ватерлоо в Нидерландах. Но противоречия между Лондоном и Санкт-Петербургом не только никуда не делись, но и обострились. Тогда уже начали ходить афоризмы относительно того, что ни один мировой кризис не обходится без участия английских дипломатов.

* * *

Однако Горчаков не смог надолго задержаться в Англии – подвело здоровье. Возможно, сказалось постоянное перенапряжение, с которым он работал. Уже через четыре года он вынужден вернуться в Россию. Но позже его опыт, полученный в эти четыре года, окажется очень важным – ему еще не раз придется столкнуться с британскими дипломатами на политической арене. А пока, в сентябре 1825 года, больной и разбитый Горчаков возвращается в Россию и едет навестить своего любимого дядю в его родовое имение Лямоново близь Опочки. Пушкин, находившийся в это время в михайловской ссылке, поспешил навестить лицейского приятеля. Однако теплой встречи не вышло. В тот же день Пушкин напишет Вяземскому: «Горчаков доставит тебе мое письмо. Мы встретились и расстались довольно холодно – по крайней мере, с моей стороны. Он ужасно высох – впрочем, так и должно; зрелости нет в нас на севере, мы или сохнем, или гнием, первое все-таки лучше. От нечего делать я прочел ему несколько сцен из моей комедии»[36].

Под «сухостью» Горчакова поэт видимо подозревает внешнюю холодность манер, усвоенную им на дипломатической службе (не где-нибудь, а в «чопорной Британии»!). По воспоминаниям самого Горчакова, тот сделал несколько замечаний по поводу стиля «Бориса Годунова», показавшихся Пушкину неуместными. Добавьте к тому внутреннее раздражение обоих, Пушкина – из-за своего «ссыльного» положения, Горчакова – из-за болезни и неясности будущего, и не приходится удивляться, что картинной «встречи старых друзей» не получилось. Но, кажется, позже у Пушкина остались только теплые воспоминания об этом неудачном свидании:

Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе – фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Все тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай проселочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.

По-видимому, это был последний раз, когда они встречались.

* * *