Великие и неизвестные женщины Древней Руси

Сам Василько Константинович вряд ли занимался летописанием, поскольку часто принимал участие в различных военных походах, в том числе против поволжских народов и булгар. Сами походы в Ростовском летописце не были описаны, но их результаты постоянно фиксировались. Наиболее вероятно, что летописные записи вел кто-то из числа духовных лиц под контролем и при участии Марьи Михайловны. Княгиня наверняка знала об аналогичной деятельности своих предшественниц, например жены Изяслава Ярославича Гертруды и других умных и образованных женщин, действовавших в интересах своих мужей и сыновей.

Можно предположить, что записи в Ростовском летописце стали делаться с 1228 г., поскольку за этот год в нем отмечены события, важные для Василька Константиновича. В частности зафиксированы его походы с Юрием Всеволодовичем на мордву, кроме того, есть в нем и необычные факты. Например, сообщено о пострижении в монахини жены Святослава Всеволодовича, дяди Василько, без какой-либо видимой причины.[884] Княгиня была еще не старой женщиной, вполне здорова, поскольку умерла только в 1269 г., не была бесплодной, не ссорилась с мужем (на ее содержание тот выделил значительные земельные владения). Автор летописца, видимо, настолько был удивлен поступком жены Святослава, что подробно описал все на страницах своего произведения.

Второй необычностью явилась запись того же года о рождении у Юрия Всеволодовича дочери Феодоры.[885] До этого в летописцах крайне редко фиксировались даты появления на свет девочек, отступление от традиций могло быть связано с тем, что именно Марья отбирала факты для включения их в Ростовский летописец.

Анализ его содержания показывает, что в нем подробно описывались те события, которые были связаны со взаимоотношением потомков Всеволода Большое Гнездо, например: отъезд в Переяславль Южный зимой 1228/29 гг. Святослава Всеволодовича вместо отозванного Всеволода Константиновича; ссора дядьев Василько Ярослава и Юрия Всеволодовичей, в которую оказались вовлеченными остальные родственники; съезд князей в Суздале для разрешения конфликта и т. д.[886]

Поскольку непосредственным составителем летописца, скорее всего, был представитель духовенства, то церковным событиям в нем также было уделено большое место: смене епископов на ростовской кафедре, празднеству по поводу перенесения мощей нового святого мученика Авраама, погибшего в Волжской Булгарии и т. д. Особое прославление всевозможных добродетелей нового епископа Кирилла может свидетельствовать о его непосредственном участии в летописании.[887]

Еще одной особенностью Ростовского летописца явилось то, что нашествие Батыя в нем представлено отнюдь не внезапным. Сначала в нем было описано несколько грозных предзнаменований: пожары во Владимире, солнечные затмения, появление отрядов кочевников на р. Яик в 1229 г., нападение на купцов, взятие Волжской Булгарии в 1236 г.[888] Но даже захват монголо-татарами Рязанского княжества в 1237 г. серьезно не обеспокоил владимирских князей, по мнению автора летописца. Поэтому они оказались совершенно не готовы к вторжению врагов на их земли. Когда орды Батыя подошли к Владимиру, великий князь Юрий Всеволодович «в мало дружине» отправился на р. Сить, чтобы соединиться там с войсками родственников и дать бой грозному врагу. Но реальная поддержка ему со стороны сильных князей так и не была оказана, поэтому исход решающей битвы был ясен заранее.