Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.

Был ли на самом деле Гостомысл, сказать трудно. Надо заметить, что у Нестора он не упоминается, но в позднейших летописных сводах[544], как Софийский (Софийская 1-я), говорится, что славяне, придя с Дуная, сели около озера Ильмень, прозвались своим именем, поставили город, который назвали Новым городом, и посадили у себя старейшину Гостомысла. Другой летописный свод (Воскресенская летопись) дополняет это известие некоторыми подробностями, говоря, что, придя с Дуная, славяне сели у Ладожского озера, а отсюда перешли к озеру Ильмень и назвались иным именем — Русью, по имени реки Руссы, впадающей в Ильмень; размножились здесь и посадили у себя старейшиной Гостомысла. А составитель Густинской летописи, как бы сомневаясь в существовании Гостомысла, только после передачи факта призвания князей, прибавляет: «Неции же глаголют, яко Гостомысл» и т. д., как в вышеприведенных сказаниях[545]. Предание о Гостомысле держалось еще в XVI в.: так, о нем упоминает Герберштейн, два раза посещавший Россию в первой половине XVI в. Что касается самого имени Гостомысл, то оно, несомненно, могло существовать у славян; Гостомыслы упоминаются также в древнейшей истории Мекленбурга[546].

Итак, первоначальная история Новгорода все-таки остается неясной, подернутой, так сказать, туманом баснословных сказаний, к составлению которых часто подавали повод, вероятно, названия географические, топографические и т. и. Надо полагать, таким-то именно образом и произошли, например, такие баснословные сказания, как приводимые Н. И. Костомаровым в его «Истории Новгорода»[547], где географические имена, как, например, реки Руса и Волхов и озеро Ильмерь (Ильмень), связываются с именами личными; название одного из новгородских концов Славянским, а самого города Новым могло привести к предположению о существовавшем когда-то старом городе, городе Славянске[548].

Таким образом, о древности Новгорода вообще и времени основания его в частности ничего определенного нельзя сказать. Но что Новгород в эпоху призвания князей имел уже весьма важное значение среди славянских поселений севера, это видно из того, что он стоял во главе союза племен, решивших призвать князей. Это обстоятельство, само собой, указывает на давнее возникновение города и на сравнительно высокое материальное развитие его еще до призвания князей.

Благосостояние Новгорода происходило не от главного общеславянского занятия хлебопашеством, для которого неудобна была болотистая почва занятой новгородскими славянами территории, а прежде всего от торговли, которая, в свою очередь, вызвала среди новгородцев сильное колонизационное движение на восток и северо-восток, в бассейн Волги и Ледовитого океана. Выгодное положение Новгорода при выходе Волхова из озера Ильмень в северной части великого водного пути «из варяг в греки» само собою определяло торговую деятельность новгородцев, и в первые годы своего исторического существования новгородцы, конечно, контактировали с югом по торговым делам; с юга же они получали и хлеб. Только впоследствии, когда Южную Русь начали терзать и разорять, с одной стороны, княжеские усобицы, с другой — набеги степняков, хищных азиатов, а Северо-Восточная Русь заселялась и обстраивалась городами и селениями и начала выступать главным историческим деятелем Северо-Восточной Европы, торговые интересы отвлекли новгородцев от юга на восток и северо-восток, а при дальнейшем развитии экономической жизни и на запад, где Новгород вошел в тесные сношения с Ганзой.

Но кто же были эти новгородские славяне, откуда они пришли и как обширны были их владения?

Некоторые из наших историков, как Д. И. Иловайский[549], считают новгородских славян тождественными кривичам, славянскому племени, обитавшему по Западной Двине и верховьям Днепра (в нынешних Витебской и Смоленской губ.); другие, как И. Д. Беляев[550], говорят, что Полоцк, Смоленск и даже Чернигов были новгородскими колониями; Н. И. Костомаров[551], наконец, на основании фонетических данных, а также позднейших баснословных измышлений грамотеев, на которые указано выше, считает новгородских славян южно-руссами и в известной своей монографии («Северно-русские народоправства») старается провести эту мысль часто не без натяжек. Что касается кривичей, то мы видим их в числе племен, участвовавших в призвании князей; внешней же связи Чернигова с Новгородом не видим; сами кривичи участвовали в призвании князей (а следовательно, предполагается, входили в состав союза, во главе которого стоял Новгород), может быть, только потому, что были очень близкими соседями новгородских славян, с которыми могли находиться в тесных сношениях[552].