Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.

Наступил достопамятный в истории Руси 1380 год. Мамай, конечно, не мог простить Димитрию поражения на берегах Вожи, тем более что он теперь уже сам был полновластным ханом: он готовился к походу на Московскую землю. Есть известие, что по совету приближенных Мамай нанимал для этого похода генуэзцев, черкесов и ясов. Со своими полчищами он перешел на правую сторону Волги к устью р. Воронеж. С ханом вступил в союз и литовский князь Ягайло, землю которого недавно опустошили московские рати. Димитрий Иванович узнал о враждебных замыслах Мамая в августе и стал готовиться к встрече неприятеля: послал за подручными князьями — Ростовским, Ярославским и Белозерским; но о новгородцах, нижегородцах и смолянах мы не находим известий, что они принимали участие в походе Димитрия; участие в походе Ивана Всеволодовича Холмского (из тверских) — сомнительно; что же касается Олега Рязанского, то он находился, так сказать, между двух огней: ему приходилось для охранения своей земли от опустошения при неизвестности, какая сторона возьмет верх, хитрить, — и вот, он входит в тайные сношения с Мамаем и его союзником Ягайлом. Олег и Ягайло — есть сведения — думали поделить между собой Московскую землю, когда Димитрий бежит из нее от объединенных татарско-литовских и рязанских сил в Новгород или на Двину. Но в то же время рязанский князь старается показаться перед Димитрием его доброжелателем: извещает московского князя о приготовлениях против него Мамая. Подкрепив себя молитвой в Успенском соборе, Димитрий послал к Владимиру Андреевичу, ростовским, ярославским и белозерским князьям и воеводам сказать, чтобы они шли с полками на соединение с ним. Сборным пунктом назначена Коломна на 15 августа. Побывав в Троицком монастыре, где святой Сергий благословил его на брань с неверными, предрекая победу, и отпустил с ним двух иноков, Пересвета и Ослябю, искусных в ратном деле, Димитрий отправился в Коломну, оставив в Москве при своем семействе воеводу Федора Андреевича. В Коломне собрались полки: коломенский, владимирский, костромской и переяславский; тут же были и братья Ольгердовичи, Андрей и Димитрий. Летописец замечает, что около Димитрия Ивановича собралось тысяч полтораста или двести войска, что такой силы никогда не бывало на Руси. Мамай, может быть, потому, что видел деятельные приготовления Димитрия к войне, попытался сперва договориться с последним: он прислал послов к московскому князю в Коломну просить такого выхода, какой великие князья платили при Узбеке; но Димитрий предлагал выход «по своему докончанью», т. е. по прежнему его условию с Мамаем, на что последний, «высоко мысляше», не согласился. Здесь же, в Коломне, Димитрий Иванович узнал и об измене Олега Рязанского. Получив благословение от коломенского епископа Герасима, Димитрий Иванович 20 августа выступил из города; он остановился на берегу Оки, при устье Лопастны; здесь присоединился к нему Владимир Андреевич с войском, остававшимся в Москве, а также московский воевода Тимофей Васильевич Вельяминов с остальными полками. В воскресенье, за неделю до Семенова дня (1 сентября), Димитрий приказал полкам переправляться на другую сторону Оки, причем было внушено воинам, чтобы, проходя по Рязанской земле, они никого и ничего не трогали, ни у кого ничего не брали. На следующий день за Оку переправился и сам великий князь. 6 сентября русские полки пришли к Дону, где получена была от святого Сергия грамота, ободрявшая и благословлявшая великого князя на бой с татарами. После совещаний о том, переправляться или нет за Дон, Димитрий приказал строить мосты и искать броды, а в самый день Рождества Богородицы с восходом солнца начал переправлять через Дон полки, которые строились при устье реки Непрядвы. 8 сентября около полудня начали показываться татары. Вскоре потом началось такое побоище, какого, по замечанию летописца, еще никогда не бывало на Руси. Полки, бывшие в засаде с князем Владимиром Андреевичем и Димитрием Михайловичем Волынским, решили битву: Мамай бежал, русские преследовали татар до р. Мечи и забрали весь их стан. Ягайло, находившийся у г. Одоева только в дне пути от места битвы, также бежал, узнав о поражении Мамая. Возвратившись из погони, Владимир Андреевич «стал на костях» и приказал трубить; все собрались — не было только великого князя. Стали искать его и нашли под ветвями срубленного дерева; Владимир Андреевич объявил ему о победе над татарами. Димитрий едва пришел в себя: хотя на теле его и не было ран, но панцырь его был весь измят от неприятельских ударов. С Куликова поля войска возвращались также чрез Рязанскую землю и с теми же предосторожностями, как и тогда, когда шли к Дону. Но на этот раз дело обошлось не совсем благополучно: Олег, приказав препятствовать свободному движению победителей Мамая, сам бежал в Литву; между москвичами и рязанцами неизбежно происходили столкновения. Димитрий хотел наказать дерзость рязанцев, и рать его уже готова была к походу на Рязань, но явились рязанские бояре и били ему челом о мире. Димитрий Иванович дал Рязани мир, но посадил там своих наместников. Вскоре после этого явился из Литвы Олег, и князья заключили договор, по которому обязывались жить в братстве, желать друг другу добра, извещать один другого обо всем, что ни услышат о своем добре или лихе от христианина или от поганина, владеть своими уделами и не вступать одному в удел другого; действовать всегда заодно; не заключать без обоюдного согласия ни с кем мира, а паче с Литвой и татарами; помогать друг другу против общих врагов и пр. Олег по этому договору считается младшим братом Донского. Кроме того, в этом договоре точно определяются границы Московской и Рязанской земель и перечисляются рязанские места, приобретенные Москвой, вероятно, еще при Иване Ивановиче, а теперь окончательно утвержденные за Димитрием. Олег затем уступил последнему три места: Тальцы, Выползов и Такасов. Но и Олегу сделана была уступка: ему возвращены были те места на рязанской стороне, т. е. за Окой, которые со времен Ивана Ивановича считались за Москвой, как Лопастна, Мстиславль, Жадене Городище, Жадемль и др. Тула осталась за Димитрием, но в ведении ханских баскаков, как было при ханше Тайдуле; покупку свою, Мещеру, Димитрий укрепил за собой; говорится также в договоре о татарских местах, взятых обоими князьми, из которых каждый должен пользоваться своими приобретениями. Между тем Мамай опять начал собирать войска, чтобы идти на московского князя, но был остановлен ханом Тохтамышем, пришедшим из-за р. Яика (Урала): враги встретились на берегах р. Калки; разбитый Мамай бежал в Кафу, где был убит генуэзцами[269].