Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.

Итак, в Орде воцарился Тохтамыш. В том же 1380 г. он прислал к великому князю Московскому и прочим русским князьям послов с известием о своей победе над Мамаем и своем воцарении. Димитрий в конце октября послал в Орду каличеев с дарами к новому хану, а в следующем, 1381 г. Тохтамыш отправил в Москву посла Акхозю (Анхозю, Ахкозю) с 700 татарами — звать великого князя в Орду. Посол доехал до Нижнего Новгорода, но в Москву «не дерзну» ехать; он послал туда несколько человек из своей свиты, но они не осмелились идти в столицу: должно быть, Куликовская битва произвела сильное впечатление на татар, или настроение тогдашнего русского общества под влиянием победы было таково, что татары не решались раздражать его своим появлением. Тохтамыш решил силой оружия смирить своего улусника, но, как увидим, и он не совсем храбро пошел против куликовского героя. Сначала хан приказал перебить и пограбить русских гостей в Болгарии, чтобы от них не было вести в Москву о его походе; суда этих гостей он приказал доставить с товарами к месту его переправы через Волгу; затем, переправившись через реку, он изгоном устремился к Москве, чтобы напасть на нее врасплох. Нижегородский князь, на которого прежде всего обрушилась бы сила татарская, если бы того захотел Тохтамыш, поспешил предупредить последнего изъявлением покорности: он послал к хану сыновей, Василия и Семена, которые, не найдя его в предполагаемом ими месте, нагнали его на окраине Рязанской земли. Олег Рязанский, естественно, также поддался страху: в противоречие недавно заключенному с Димитрием договору, он указывает хану броды на Оке, конечно, с целью обвести его так, чтобы Рязанская земля избавилась от татарского посещения («хотяше добра не нам, но своему княжению помогааше»). У московского князя на ордынской границе («на пределах ординскых») были «поборницы суще земли Русской», и они-то дали знать в Москву о наступлении Тохтамыша. Димитрий Иванович начал собирать полки с намерением выступить против татар, но на совете с другими русскими князьями оказалось «неодивачество и неимоверство»: в князьях «обретеся разность, не хотяху помогать». Более чем вероятно, что причиной разногласия между князьями и нежелания их выступать против хана было оскудение в людях после Куликовской битвы: когда после битвы стали считать воинов, то насчитали только 40 000, а на Куликово поле пришла не одна сотня тысяч! Вследствие «неодиначества и неимоверства» между князьями Димитрий Иванович ушел в Переяславль, а отсюда мимо Ростова в Кострому. Между тем в Москве поднялась страшная сумятица: одни хотели оставить город, другие — затвориться в нем, и последние заняли все городские ворота и никого не выпускали из города, а если и выпускали, то не иначе как сначала ограбив. Не хотели было выпустить даже митрополита и великую княгиню; последнюю даже «приобидеша». Во время этой сумятицы в Москву явился литовский князь Остей, названный в летописи внуком Ольгерда; он успокоил жителей, укрепил город и «сел в осаде». Между тем Тохтамыш, переправившись на левый берег Оки, взял и сжег Коломну; 23 августа 1382 г. татары подошли к Москве и спрашивали, в городе ли князь. Получив отрицательный ответ, они объехали город и увидели, что везде пусто и чисто, потому что сами жители все вокруг Москвы пожгли, так как боялись, что огонь оттуда перекинется на город. Осажденные между тем одни молились, другие вытаскивали из боярских погребов старые меды и под влиянием их похвалялись, что татары ничего им не сделают, что они постоят-постоят, да и уйдут, и т. д. Под влиянием крепкого меда эти храбрецы выходили на городские стены и всячески ругались над татарами, которые на ругань грозили им саблями. 24 августа к Москве пришел сам Тохтамыш, и началась осада: от метких татарских стрел падали многие не только из стоявших на стенах, но и находившихся внутри города; татары пытались даже перелезть через стену, но осажденные лили на них горячую воду, бросали громадные камни, стреляли из самострелов, тюфяков (ружей) и пушек и пр. Три дня бились татары, но не смогли взять города приступом. Наконец они пошли на хитрость: на четвертый день осады знатнейшие ордынские князья вместе с нижегородскими князьями подошли к городским стенам и говорили осажденным, что хан пришел не на них, а на Димитрия, что он желает только, чтобы граждане с князем Остеем вышли к нему навстречу с небольшими дарами, что ему хочется только посмотреть город, что он даст гражданам мир и любовь; при этом нижегородские князья клялись, что хан не сделает им зла. 26 августа князь Остей и граждане с дарами, предшествуемые духовенством с крестами и иконами, вышли к Тохтамышу. Татары незаметно взяли сначала Остея к себе в стан и там убили, а потом бросились на граждан и духовенство и начали избивать их; далее ворвались в Кремль и начали предавать все огню и мечу; церкви, княжескую казну, пожитки граждан и товары пограбили; сдирали ризы с икон; пожгли множество книг, отовсюду снесенных в Кремль ввиду нашествия Тохтамыша. Пожегши и пограбив Москву, Тохтамыш распустил татар по всему княжеству. Разделившись на отряды, татары пошли по разным направлениям: к Владимиру, Звенигороду, Можайску, Волоку, Рузе, Дмитрову, Переяславлю, Юрьеву. Один из таких отрядов едва не перехватил около Переяславля великую княгиню Евдокию, пробиравшуюся к семье в Кострому… Тверская земля нисколько не пострадала от татар; тверской князь получил даже ярлык: очевидно, он успел умилостивить хана, послав к нему киличея с дарами; случайность спасла и Московскую землю от дальнейшего разорения: один из татарских отрядов подошел к Волоку, не зная, что тут стоял князь Владимир Андреевич, который разбил этот отряд. Татары в страхе разбежались; они передали Тохтамышу о случившемся, и это обстоятельство ускорило уход татар из Московской земли. На обратном пути татары взяли Коломну; здесь они переправились чрез Оку в землю Рязанскую, которую также опустошили, несмотря на то что Олег оказал им услуги при движении к Москве. По уходу татар Димитрий Иванович и Владимир Андреевич вернулись в разоренную Москву. Летописец замечает, что Димитрий горько плакал, увидев страшное разорение города и множество убитых. Трупы он приказал хоронить, причем за 80 похороненных трупов давалось платы по рублю; всего на это израсходовано 300 рублей: таким образом, убитых татарами было 24 000, не считая утонувших и сгоревших. Далее, великий князь распорядился относительно возобновления города; вызвал из Твери митрополита Киприана, который вскоре потом уехал в Киев, так как великий князь гневался на него за то, что он не сидел в осаде. В том же 1382 г. Димитрий Иванович решил наказать вероломного Олега Рязанского за явное нарушение договора: он послал рать в Рязанскую землю; Олег бежал, а московские полки землю его «пусту учиниша, пущи ему бысть и татарские рати»[270].