Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.

В духовном завещании Димитрия Ивановича прежде всего обращает на себя внимание, по выражению нашего историка (Соловьев, III, 380), «не слыханное прежде распоряжение»: Димитрий благословляет старшего из оставшихся сыновей великим княжением владимирским, как своей отчиной: «А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною Великим Княженьем». Чтобы упрочить великокняжеский стол за своим родом в случае бездетной кончины Василия и устранить притязания на великое княжение со стороны Владимира Андреевича, Димитрий Иванович предусмотрительно сделал оговорку, которая, впрочем, по кажущейся неясности, подала впоследствии повод Юрию Димитриевичу Галицкому оспаривать великокняжеский стол у преемника Василия Димитриевича. Оговорка была такая: «А по грехом отымет Бог сына моего князя Василья, а хто будет под тем сын мой, ино тому сыну моему княж Васильев удел, а того уделом поделит их моя княгиня». Очевидно, по этому распоряжению, следующий за Василием брат мог занять великокняжеский стол только в случае бездетной кончины Василия, чего Димитрий Иванович мог опасаться ввиду того, что Василий не был еще женат во время написания духовной грамоты. Кроме Василия в живых оставалось еще пять сыновей Димитрия: Юрий, Андрей, Петр, Иван и Константин, родившийся за несколко дней до смерти отца, почему в завещании о нем и говорится только гадательно.

По духовному завещанию свою отчину Москву великий князь поручает только четырем сыновьям: Василию, Юрию, Андрею и Петру. Устранение Ивана может быть объяснено его болезненностью и склонностью к монашеской жизни; а Константина при написании духовного завещания, как сказано, еще не было на свете. В Москве и относившихся к ней станах Димитрий Иванович владел двумя жребиями: жребием отца своего и дяди Семена Ивановича Гордого; третий жребий, которым владел Владимир Андреевич, и теперь остался за последним. Великий князь половину из своих жребиев отдает Василию на старший пут; другая половина разделена между остальными тремя сыновьями, а великой княгине Евдокии была назначена часть городских доходов. Владения же свои, города и селения Московского княжества, Димитрий Иванович разделил следующим образом: а) Василию дана Коломна с волостями, несколько московских сел и часть собственного прикупа Димитрия; села: Красное с Елизаровским и Проватовым и село Васильевское в Ростове; б) Юрию даны: Звенигород с волостями, несколько московских сел, Галич, названный Димитрием покупкой деда (Ивана Калиты), покупки отца: село Кузмодемьянское, село Богородицкое в Ростове, два села костромских, Борисовское и Микульское, и починок за Вяткой; в) Андрею: Можайск с волостями, Верея, Калуга, Медынь, несколько сел московских и покупка деда — Белоозеро с волостями: г) Петру: Дмитров с волостями, несколько московских сел и волостей, свою покупку — село Богородицкое на Баголе и покупку деда Димитрия — Угличе-Поле, Тошна и Сяма. Ивану из Московской отчины ничего не назначено — он был сильно обделен; ему даны: Раменец (Раменейце), село Зверковское с Соханским починком и Сохна. Димитрий сознавал, что Иван наделен сравнительно бедно, и, кажется, поэтому сделал в завещании такую оговорку: «а Сохна сыну же моему князю Ивану; а в том уделе волен сын мой, князь Иван: который брат до нею добр будет, тому даст»; д) великой княгине выделено было из удела каждого сына по участку и дано несколько примыслов самого Димитрия, как Самойлецев, и села: Петровское, Фроловское и Елох. Наконец, чрезвычайно важно распоряжение Димитрия о том, чтобы мелкие князья Московской земли жили в Москве. Этим, во-первых, усиливался блеск московского двора, и великий князь становился полным хозяином не только всей Московской земли, но и ее мелких владетельных князей, на которых народ в силу их положения при московском дворе должен был смотреть, как на слуг великого князя, а на последнего, как на главу и этих князей, и всей Московской земли. Во-вторых, эта мера с течением времени должна была привести к образованию служебных князей, о которых в первый раз говорится в договорной грамоте Василия Васильевича и Андрея и Константина Димитриевичей с Юрием Димитриевичем Галицким, — а в дальнейшем эта мера привела к образованию бояр из служебных и вотчинных князей[276].