Великие легенды Европы. От Соломона до Кончиты

На берегу дивного озера стоит замок наместника Гесслера. В мрачном его подземелье проведет остаток своей жизни Вильгельм Телль.

Вот отчалило от берега двадцать лодок. На первой лодке с пурпурным флагом сам господин наместник, с ним в лодке – восемь именитейших дворян.

Стелется ладья наместника по светлым волнам озера. Подобно журавлиная стая, за ней несутся другие лодки. Сильно гребут гребцы, наклоняются вперед, рывком откидываются назад. На дне ладьи лежит повязанный Телль. Не видит он родных берегов, но надним, над головой, родное небо волной Швейцарии.

Малиновая бархатная подушка на деревянном сидении. Своим массивным телом давит подушку господин наместник. Юный дворянчик, согнувшись в рабском угодливом поклоне, наливает ему в кубок густое рубиновое вино из серебряной фляжки.

Очень недовольным чувствует себя наместник. Вспоминает с содроганием: как он мог там, на площади показать свой страх толпе! Тот страх, необъяснимый, возникший у него перед голодранцами, не покидает и сейчас. Что боится Гесслер? Потекло по его пальцам вино, проливаясь из кубка. Почувствовал озноб, холодный порывистый ветер примчался с озера. Посмотрел наместник на небо, оно изменилось, потемнело, надвинулось близко над головой. Прошелся по людям вихрь. Лодку болтает, бросает с вольны на волну.

Сняли паруса. Тревога в глазах рулевого: впереди по курсу скалистый берег. Темно враз стало, как будто пришла ночь. Голубые острые молнии рассекают черное небо.

Страх охватил Гесслера вконец, он что – то кричит гребцам, но ветер не доносит слова – тонут они в бушующей воде. Все попадали на дно лодки, сбились в кучу. Плащи от воды стали тяжелыми, словно деревянные, перья на шляпах обвисли. Гесслер пытается держаться за скамейку, малиновая подушка сгинула в темной воде.

Видя все, о ужас: ветер гонит лодку прямо к берегу, на острые скальные выступы.

Кричит рулевой – руки ко рту приставил, чтобы услышали его. Едва прорывается слабый человеческий голос сквозь грохот волн.

– Прикажите, господин наместник, развязать Телля! Только один он может спасти нас – он лучше всех знает эти скалы.

– Немедленно развяжите его! – приказал Гесслер. – Передайте ему руль.

Развязаны руки Телля, с трудом пробирается он к рулю.

Ох как разъярилось озеро четырех кантонов. Бьется беля полоса вокруг скал – знает Телль, что это полоса смерти. Попадет лодка в эту полосу, так закрутит, что уже не справится с рулем, и прямо на скалы выбрасывает тогда лодку. Жди погибель!

Уверенно ведет ладью Телль. То с трудом взбирается она на гребень кипящего вала, то легко скользит, даже нет, падает, с крутизны. И кажется, конца нет: то вверх, то вниз, то в небо, то в преисподнюю. Однако все ближе, ближе спокойный берег. Уже видна скала, а на ней —плоская крыша спасительного замка.

Скользит напряженный взгляд Телля по воде, меряет он расстояние, что – то высчитывает для себя. Затем всем телом навалился на руль. Развернул кормой лодку к скале – переливается через борт в лодку вода, кренится ладья.

Вытянулся и напружинился Телль, как барс перед прыжком. Подскочил на борт, оттолкнулся и словно перелетел через гребень высокой волны. А когда стихла волна на мгновение, то все увидели Телля. Словно канатоходец идет Телль по узкому краю скалы, ветер трепещет над головой его короткий плащ, ноги скользят по мокрому камню. Еще минута – и скрыл водный туман Вильгельма Телля, закрыл его сплошной темной пеленой.

Родные скалы Швейцарии укрыли героя…

Вот и закончилась буря. Яркие звезды загорелись в небе. Последние дождевые капли лениво падают с листа на лист, с глухим звуком падают в разбухшую от воды землю.

На горном перевале, на опасной тропе – фигура стрелка. Самый короткий путь выбирает он. Торопится, не остановится, не передохнет.

Зашел только в одну пастушью хижину. И, видно, не зря. Пусть и недолго там задержался, зато ушел оттуда не с пустыми руками. Теперь в руках Вильгельма Телля самострел. Сама луна нанялась быть у него подручных – освещает дорогу к замку наместника.

Вот появились черные зубцы стен замка. Замок освещен, мост подъемный опущен, перед воротами движутся пятна света – слуги ждут своего господина. Стоят у берега оседланные кони. Скоро – скоро появится сам господин наместник.

Занял удобную позицию стрелок, аккуратно бесшумно раздвинул кусты, хорошо виден берег.

Вот из – за поворота дороги выехал Гесслер со своей свитой. Видно, дорога дальняя выпала: кони тяжело фыркают, сзади устало бредут солдаты.

Не имеет права промахнуться стрелок. Тщательно целится.

Много диких зверей убил он на своем веку. Прожорливых кабанов, свирепых медведей, хищных волков. Но тот зверь, в которого он целится, всех алчнее, всех беспощаднее!

Летит выпущенная стрела

Точно летит стрела, не промахнулся стрелок. Не успел вскрикнуть даже и завалился на бок австрийский наместник. Солдаты бросились на помощь Гесслеру. Испугали коня, встал он на дыбы – сбросил с себя тело седока. Вниз с обрыва в пропасть покатился всадник, и вдогонку с грохотом сыпались камни.