Великие личности и эпохи через литературу

Создав, по существу, целую цивилизацию, Урсула Ле Гуин дает некую модель вселенной, где переплетены различные культуры и различные верования. Но все это многообразие объединено общим всесильным законом, в котором и учитывается великий принцип взаимодополняющих начал, например, таких как Свет и Тьма, Жизнь и Смерть, и в этой общей системе определяющая роль принадлежит прежде всего человеку. Именно в его душе скрыты огромные резервы, которые могут оказать непосредственное влияние на звезды, на весь космос. И мы видим: как бы ни был сложен и огромен мир, созданный в воображении писательницы, он весь замкнут на человеческое «я» – и в этом, бесспорно, проявляется особый гуманизм творчества Урсулы Ле Гуин.

Однако, как уже было сказано выше, рядом с подлинно художественными произведениями на англо-американском книжном рынке появляются и произведения, преследующие исключительно коммерческий интерес. И в этом смысле, с учетом общей ориентации Запада на дальневосточную культуру, начатой еще в конце XIX века философом Шопенгауэром, именно Китай и Япония привлекают наибольший интерес писателей, ориентирующихся в основном на развлечение своих читателей. В этих произведениях мифология Китая не анализируется достаточно глубоко, как это мы видели на примере творчества У. Ле Гуин, здесь дальневосточная культура дается лишь как экзотический фон, как некие декорации, используемые писателем лишь для того, чтобы создать определенную необычную атмосферу. Схема таких фэнтези оказывается необычайно примитивной:

1) таинственное рождение героя;

2) чаще всего используется двоемирие, например, реалии современной Америки и средневековый или фантастический, легендарный Восток;

3) необходимым всегда является извечное восточное противопоставление сил Света и Тьмы, но это противопоставление не дается в четких нравственных границах, потому что так называемые герои Света совершенно спокойно могут совершать убийства без какого бы то ни было христианского покаяния. Эта нравственная релятивность, с одной стороны, является благодатным поводом для описания всевозможных жестокостей, а с другой – придает писанию некий эффект философской псевдоглубины, напоминающей чисто романтическую традицию диалектики добра и зла, но только напоминающей, потому что герою подобных книг изначально не присуще страдание;

4) сюжет разворачивается как скрытое единоборство двух высших существ, т. к. таинственное происхождение главного героя чаще всего определяется его тайной родственной связью с каким-нибудь восточным божеством, демоном или драконом;

5) необходимым является и мелодраматический сюжет. Смертная девушка обязательно должна полюбить Светлого полубога, эту девушку в качестве заложницы должен использовать представитель Тьмы. Мелодраматический элемент, как правило, должен сопровождаться сексуальными сценами. Такова формула успеха, ибо, по Фрейду, насилие и секс должны перемежаться между собой, постоянно привлекая к себе читательское внимание;

6) от схватки светлого и темного героев должна зависеть судьба всего человечества. Предмет их спора обязательно должен быть представлен в качестве той или иной магической вещи, например древнего восточного меча, магических иероглифов и т. д. Но, в конце концов, все должно разрешиться в пользу Света.

К такому типичному «восточному» фэнтези можно отнести и книгу Мак-Эвой «Чай с черным драконом». Промежуточное положение в этом смысле занимают творение Ластбадера «Ниндзя» и книги на японскую тематику Треваньяна. Двух последних авторов, пожалуй, с большей точностью можно отнести к жанру триллера. Но дело все в том, что и Ластбадер и Треваньян (роман «Сибуми») стремятся использовать политику и современность лишь как фон, за которым скрывается некий кодекс мистического восточного единоборства, некая тайная война кланов наемных убийц, берущих свое начало еще в средневековой Японии. Так, в книге «Ниндзя» Ластбадера в реалиях современного Нью-йорка, по сути дела, разворачивается финальная часть некого средневекового конфликта двух враждующих кланов ниндзя. Здесь присутствует ярко очерченная восточная мифологизация. Конечно, дана эта мифологизация чисто внешне, носит характер чистой экзотики, но именно она и привлекает прежде всего автора, а не современная социальная жизнь или психология героев.