Великие личности и эпохи через литературу

Следует также отметить и общую культурологическую «включенность» романа С. Кинга в современный психолого-социальный контекст жизни человека Запада. Эта сконструированность и метафоричность одновременно, ориентированная на так называемый эскапизм, также позволяет рассматривать роман «Кладбище домашних животных» не только в рамках жанра ужасов, но и в рамках фэнтези.

По сути дела, монолог героя С. Кинга является своеобразным пересказом книги Ф. Арьеса об отношении современного общества к проблеме смерти в целом. Приведем для сравнения тот текст, который, может быть, и лег в основу всего замысла романа С. Кинга: «К середине XX века в наиболее обуржуазившихся и проникнутых индивидуализмом частях Запада складывается новая ситуация. Воцаряется убеждение, что публичное изъявление скорби, а также слишком настойчивое и долгое выражение горя утраты в частной сфере есть нечто болезненное. Приступ слез считается первым признаком. Скорбь есть болезнь. Проявлять ее – значит проявлять слабохарактерность. Период траура – это больше не время молчания человека, понесшего утрату, посреди хлопотливого и нескромного окружения. Нет, это период молчания самого окружения: в доме, где недавно кто-то умер, не звонит телефон, люди вас избегают. Человек в трауре изолирован, он как бы в карантине, словно заразный больной».

В начале 30-х годов на англо-американском книжном рынке появился довольно необычный роман Майкла Скотта Роэна «В погоне за утром». Этот роман ориентировался сразу на несколько мифологических систем:

а) мифология народов Западной Индонезии и Малайзии;

б) африканская мифология бамбара;

в) романтико-мифологическая традиция, связанная с представлениями о мировом океане.

Вслед за первым романом «В погоне за утром» М. С. Роэн выпустил еще два – «Врата полдня» (1992) и «Заоблачные замки» (Cloud Castle, 1993). Таким образом, получилась довольно оригинальная трилогия, которая, несмотря на такую литературную смесь, представляет собой довольно стройное и законченное повествование.

Скорее всего, эта стройность определяется тем, что М. С. Роэн решил, по сути дела, воскресить традиции старого морского романа, традиции Стивенсона и Мелвилла, традиции первопроходцев, открывателей новых земель еще с эпохи Возрождения.

Так, уже в эпоху Великих географических открытий, начавшихся с XV в., постепенно складывается особый вариант «океанической» (морской) мифологии, прежде всего среди мореплавателей, которая строится на синтезе богатого арсенала мотивов, связанных с опасностью океана, и новых мотивов, отражающих приобретенный опыт морских путешествий (невидимые страны, заколдованные острова, ни на что не похожие люди, сказочные сокровища, таинственные корабли без экипажа, наподобие «Летучего голландца» и т. д.).

Романтическая традиция развивает главным образом два круга тем, связанных с океаном и его водами: человек и море (в плане антитезы с постепенно вырисовывающейся идеей родства в свободе) и вода как первородная творящая космическая стихия.

Во многих отношениях сходные архаические и романтические представления об океане, как рамкой, охватывают эпоху, когда демифологизирующийся образ океана превращается в элемент полумифологизированного пространства, выделяя при этом из себя многочисленные персонифицированные образы.

Как уже было сказано выше, М. С. Роэн использует и океаническую мифологию народов Западной Индонезии и Малайзии. Одна из общих черт мифологии этого региона – это представления об архитектонике космоса, мироздание мыслится трехслойным, состоящим из верхнего – уранического мира; срединного – земли и нижнего – хтонического мира. При этом изначальными являются только верхний и нижний миры, а срединный возникает вследствие космогонической деятельности уранических и хтонических божеств. Верхний мир, в свою очередь, часто подразделяется на семь или девять слоев, небес. Нижний мир имеет ярко выраженный водный характер. Обычно это первичный безбрежный океан, в котором плавает созданная ураническими божествами земля. Каждый из вертикальных миров делится по горизонтали на части, ориентированные или по основной реке, текущей вдоль этого мира, или по принятой в Индонезии системе плоскостной ориентации «суша – море». Пантеон этой мифологической системы привязан к структуре мироздания. Уранический мир – царство мужского начала.

Во главе его стоит верховный бог, демиург обычно выступающий в облике птицы-носорога. Одно из его имен – Джади, который в романе М. С. Роэна превратился в шкипера некого таинственного парусного судна «Искандер», на борту которого находятся такие экзотические грузы, слловно взятые из морской мифологии XV века, как корень победителя и шкура морской лошади.

Кроме того, уранический мир населен различными божествами, играющими подчиненную роль в космогонии, но более, чем верховный бог, связанными с жизнью людей. Чаше всего они в мифе, как и в романе М. С. Роэна, представляют собой персонификацию отдельных аспектов демиурга. Иногда выступают в роли культурных героев и первопредков и следят за соблюдением людьми адата.