Великие личности и эпохи через литературу

"Неопределенностный" же стиль мышления предполагает несколько иную логику. Вся притягательная сила книг Чандлера и Хэммета заключается в том, что смещаются акценты: одна система (общество) вступает в конфликт с другой системой (человек), в результате чего образуется взаимопроникающая "зона неопределенности". Здесь уже не действует привычная причинно-следственная связь. Акцент в произведениях этих авторов смещен с простого раскрытия преступления на проблемы более глобальные. По очень меткому замечанию Г. Анджапаридзе, элемент разгадывания в книгах Чандлера, например, значительно ослаблен (по сравнению с А. Кристи). Так, в романе "Прощай, любимая" преступник известен Марло с самого начала: он стал свидетелем преступления, совершенного Маллоем. То, что он обнаруживает еще одну преступницу – Велму, – чистая случайность, до определенного момента в ходе расследования он ничего подобного не предполагает.

Так что собственно "сыскная", детективная в узком смысле слова сторона особого интереса собой не представляет". Сам Раймонд Чандлер таким образом определяет свою творческую задачу: "Вся моя теория заключается в том, чтобы заставить читателей думать, будто их больше всего на свете интересует действие, но на самом деле, хотя они и не отдавали себе в этом отчета, действие меньше всего их заботило.

А то, что держало читательское внимание и что меня самого волновало больше всего на свете – это желание передать определенное чувство с помощью диалога и описания обстановки. Детали, которые должны были остаться в памяти читателя, не сводились к простому указанию на убийство. Важнее было передать то, что в момент смерти человек пытался взять канцелярскую скрепку с полированной поверхности письменного стола, и эта скрепка выскользнула у него из рук, и умер он с напряженным выражением лица и вымученной улыбкой на устах, даже и не подозревая о близкой смерти. Он просто не услышал, как смерть вошла к нему в кабинет".

Как можно видеть из данного отрывка, именно конкретный предмет, канцелярская скрепка, и является той ключевой деталью, которая держит всю сцену в напряжении. Она призвана поразить сознание читателя своей парадоксальностью. Она дезинформирует читателя, а не является веской уликой в разоблачении преступника. Но дезинформация эта и оказывается более значимой и веской, чем простое доказательство преступления, т. к. с ее помощью автор "подключает" эмоциональное восприятие читателя, и читатель додумывает, дорисовывает то, что скрыто, что не лежит на поверхности и что относится уже к области глубинных идей и понятий.

В критической литературе не раз указывалось на существование внутренней связи между творчеством основоположника жанра "крутого детектива" Хэммета и творчеством классика американской литературы Хемингуэя. Бесспорно, перед нами художники, обладающие разной степенью дарования, и такое сопоставление может кому-то показаться несостоятельным. Но в данном случае нас будет интересовать только единый творческий принцип, который и нашел свое воплощение у столь различных авторов. Э. Хемингуэй так писал о своей "теории айсберга": "Если прозаик в достаточной мере знает то, о чем он пишет, то он может и опускать некоторые вещи, и читатель при этом, если, конечно, писатель действительно пишет правдиво, будет все равно ощущать присутствие этих вещей так же сильно, как если бы автор упоминал о них.

Видимостью своего величественного движения айсберг обязан лишь тому, что только одна восьмая часть его находится над водой".

Опущенное, скрытое от глаз читателя предстает в контексте сложных ассоциаций, которые рождаются в читательском сознании в результате неожиданного появления в тексте так называемых парадоксальных деталей типа уже упомянутой канцелярской скрепки. Эти детали подобны ярким лучам света, которые выхватывают из непроницаемой темноты скрытый смысл происходящего. Но художественная формула, предложенная Хемингуэем, на самом деле отражает некоторые существенные особенности мышления современного человека. В частности, мы здесь сталкиваемся с таким явлением, как подтекст, который является воплощением диалогической природы нашего мышления. Это явление глубоко и всесторонне было исследовано советским ученым М. М. Бахтиным. Он, в частности, писал о том, что "событие жизни текста, то есть его подлинная сущность, всегда развивается на рубеже двух сознаний, двух субъектов", а если подтекст – "это встреча двух подтекстов – готового и создаваемого реагирующего текста, следовательно, встреча двух субъектов, двух авторов".

Основоположники "крутого детектива" с помощью различных художественных средств, создавая сложный второй план повествования, стремятся включить своих читателей в процесс сотворчества. Чисто детективная фабула нужна для того, чтобы создать атмосферу эмоциональной напряженности, тем самым им удается легко "подключить" читательское воображение в творческий процесс додумывания, дорисовывания того, что кажется поначалу неясным, неопределенным.