Великие личности и эпохи через литературу

Относительно же связи фольклора и литературы В. Я. Пропп писал: "Очень возможно, что метод изучения повествования по функциям действующих лиц окажется полезным и для изучения повествовательных жанров не только фольклора, но и литературы. Они возможны и плодотворны там, где имеется повторяемость в больших масштабах". Но произведения массовой культуры, к каким и относится роман М. Спиллейна, как раз и представляет собой эту "повторяемость в больших масштабах". Перед нами не что иное, как соблюдение жесткой схемы, или, как подобное явление называют сами американские исследователи, перед нами литература формулы. То, что было новаторски открыто и освоено Хэмметом и Чандлером, постепенно само превратилось в твердую схему или функцию, по В. Я. Проппу. Это не просто литературный штамп (подобная оценка больше относится к вкусовому предпочтению, что не может отразить полностью всей картины), а именно определенная функция, из строгого набора и складывается общая формула "крутого детектива". Изучая сказку, можно заметить, что некоторые функции (поступки действующих лиц) легко рассматриваются попарно. Например: задание трудной задачи влечет за собой ее разрешение, погоня ведет к спасению от нее, бой ведет к победе, беда или несчастье, с которого начинается сказка, в конце ее благополучно сменяется счастьем и всеобщим довольством и т. д. Кстати сказать, по близкой схеме построен и "крутой детектив". Выше уже приводилось высказывание Жака Барзена, в котором была осуществлена весьма точная "формализация" жанра. Структура оказывается очень строгой, и, подобно сказочному герою, частный сыщик, действительно, в начале романа сталкивается с трудной, почти неразрешимой задачей, которую он все-таки разгадывает; погоня, преследования – тоже неизменная принадлежность жанра; а бой с противоборствующими силами неизбежно должен привести к победе главного героя. Наверное поэтому, когда Майк Хаммер убивает из своего револьвера сорок пятого калибра убийцу своего друга, читатель неизбежно сочувствует главному герою. Ведь схема усвоена им с детства, и умело манипулируя читательским сознанием, Спиллейн наделяет Хаммера чертами героя волшебной сказки. С одним только различием, что у Хаммера вполне реальные и вполне современные мотивы, и мотивы эти вступают в противоречие с законами нравственности. Именно таким образом в общих чертах можно представить механизм идеализации насилия и убийства в современной американской массовой культуре.

В послевоенной Америке подобная тенденция стала наиболее заметной в "крутом детективе". Так, Уильям Киттредж и Стивен Краузе указывают, что тенденция к созданию бунтарей романтического толка из отпетых убийц является одной из форм американского мифа, в соответствии с которым в XX веке Джон Диллинджер, Бонни Паркер и Клайд Барроу стали восприниматься как герои фольклора.

Скорее всего, как реакция на возрастающую жестокость и насилие в книгах Спиллейна традиционный герой "крутого детектива" в романах Росса Макдональда и Джона Макдональда, наоборот, выступает как открытый противник всякого насилия. Этот герой все больше и больше тяготеет к психологизму и повышенной рефлексии.

Критика сразу признала Росса Макдональда как писателя в высшей степени оригинального. Того, о чем в свое время безрезультатно мечтал Р. Чандлер, Макдональду удалось достичь без особого труда: его признали не только как выдающегося автора детективных историй, но и как весьма одаренного писателя большой литературы. Признание пришло к нему после опубликования в 1971 году романа "Подземный человек".

Главный герой всех детективных романов Росса Макдональда – Лу Арчер – человек средних лет, разведен. Как и его знаменитые предшественники, он также в прошлом служил в полиции, но сейчас занимается исключительно частной практикой. Живет он в обычной квартире в Лос-Анджелесе. Его клиенты – это быстро разбогатевшие обитатели Юга. В творчестве Р. Макдональда в какой-то степени нашли свое проявление общие тенденции, характерные для литературы Юга, и, в частности, – это тема богатства, нажитого неправедным путем, тема нравственной вины старшего поколения и ответственности детей за поступки своих родителей. Лу Арчер отличается принципиальностью. Он видит своих клиентов, что называется, насквозь. Его эмоциональное сопереживание происходящему, его непосредственное участие в драмах и трагедиях, героем которых он становится по воле судьбы, подкупает читателя. Однако, несмотря на традиционное удачное завершение, от романа к роману растет чувство одиночества. Главный герой так и не может найти отклик своей душе в окружающем мире. Он обречен в одиночку вести борьбу за справедливость.

Но, к сожалению, в дальнейшем в американском детективе происходит все более тесное сращение частного сыщика с миром преступности, и это тоже определено реальной общественной ситуацией.