Великие любовники

Мария едва не подскочила от неожиданности. Он была воспитана в религиозной семье и была глубоко шокирована. А Анриетта широко улыбалась. Удивительное дело, в последовавшие за этим недели между обеими женщинами стали развиваться сердечные отношения. Тот факт, что обе были беременны от одного мужчины, казалось, сблизил их. Но это было только внешней оболочкой: когда Мария оставалась наедине со своей наперсницей Леонорой Галигай, она не стеснялась осыпать проклятьями «путану». Что же касается Генриха, то видимые хорошие отношения между женщинами успокоили его до такой степени, что он позволил себе на их глазах приударить за фрейлиной королевы. Да так активно, что смог потом заявить о ее девственности!

Король дошел в своем бесстыдстве до того, что поселил маркизу в Лувре, выделив ей комнату почти рядом с покоями королевы, которая на сей раз не смогла сдержать гнева. Но тут случилось двойное событие, ставшее некоторым развлечением: 27 сентября 1601 года Мария родила будущего Людовика XIII, а спустя несколько недель и Анриетта произвела на свет сына, получившего титул графа де Верней. Генрих воспринял рождение нового внебрачного сына с радостью и даже заявил, что тот, на его взгляд, «более красив, чем ребенок королевы».

С этого момента супруга и любовница, словно бы пустившись в соревнование, начали рожать одного ребенка за другим. Каждая из них не желала, чтобы соперница превзошла ее в этом странном соревновании. Эта странная ситуация привела к тому, что царившие сердечные отношения между ними нарушились, и бедному королю приходилось терпеть семейные сцены и от одной, и от другой. Разрываясь между ними, Генрих не нашел в себе смелости призвать их к порядку, а чтобы утешиться, прибегнул к любимому своему средству – начал подыскивать себе новую любовницу. Он любил семейственность и выбрал Марию де ла Бурдезьер, одну из сестер Габриэль д’Эстре. Поскольку Мария имела такую пышную грудь, что могла совратить и святого, а король святым отнюдь не был, можно догадаться, что он только и ждал, чтобы его совратили.

Увы, у Генриха было полно и других забот. Некоторые знатные люди королевства плохо воспринимали царствование бывшего еретика. В первых рядах недовольных стоял граф Овернский, сводный брат Анриетты д’Энтраг. Для полного счета к заговору примкнул и отец маркизы Франсуа д’Энтраг. Заговор был поддержан королем Испанским. План заговорщиков был прост: уничтожить Генриха IV и его законного сына, разделить между собой французское королевство на уделы. А все, что осталось бы от раздела пирога, должно было отойти во владение юного графа де Верней, сына Анриетты. Принимала ли последняя участие в этом заговоре? Вполне возможно, что она знала о планах заговорщиков.

К счастью для нее, доверчивость любовника не имела границ: когда заговор раскрылся, Генрих отказался поверить в ее виновность. Мало того, после недолгого пребывания в Бастилии граф Овернский и граф д’Энтраг были выпущены на свободу. Человеколюбие мужа вызвало полное отчаяние королевы. У Генриха на лице долго сидели отметки той сцены, которую она ему закатила.

Этому несчастному не больше повезло и с Анриеттой: маркиза захлопнула дверь своих покоев перед его носом, а чтобы оправдать свое поведение, сослалась на угрызения совести: она не желала больше жить во грехе! Могла бы подумать об этом и раньше. Генрих, который тяжело переживал такие лишения, попробовал положить им конец и увеличил щедрость своих подарков. Но все было напрасно. Хуже того, сформировался новый заговор против короля, и в нем опять было замешано семейство д’Энтраг. На этот раз Генрих IV не сомневался, какую роль в нем играла Анриетта. На допросе она в конце концов призналась, что, завязав контакты с Филиппом III Испанским, она стремилась обеспечить безопасность детей в случае, если король Франции будет убит. Просто диву даешься такой наглости, но этого было недостаточно, чтобы вырвать из сердца Генриха его пагубную страсть. Сюлли высказал такое суровое мнение: «Любовь, какую Генрих испытывал к мадемуазель д’Энтраг, была одной из тех несчастливых шуток судьбы, которые распространяют медленнодействующий яд по всей жизни, потому что сердце, хотя и чувствует весь вред такой любви, но по фатальным причинам не имеет ни сил, ни желания вылечиться от этого. Принц исполнял все капризы, на которые была только способна гордая и честолюбивая женщина. Маркиза де Верней была достаточно умна, чтобы реально оценивать свое влияние на короля, и использовала его, чтобы приводить короля в отчаяние».