Великие любовницы

Анна д’Этамп, сменив без сожаления свою бывшую фамилию Писсле, не только озолотила своего подставного мужа, но и не забыла и про свой интерес: ей лично выплачивались пенсии, который должен был получать ее муж. Что и говорить, губа не дура! Мало того, она пользовалась своим привилегированным положением при дворе, чтобы продавать это влияние. Конечно, она не давила на короля открыто при принятии важных политических решений, поскольку Франциск не любил, когда ему что-то навязывали. Но если фаворитка не влияла на события, то активно влияла на людей. Будучи не в силах отказать своей любовнице, Франциск пошел на ряд достойных сожаления назначений. «Поскольку она предпочитала слушать жалких льстецов, то редко рекомендовала отважных полководцев, честных судейских, незаинтересованных финансистов»[46].

Естественно, новая фаворитка ни в чем себя не ограничивала. Как нам сообщает Брантом, она любила «носить шитые золотом платья, подбитые горностаем, златотканые кафтаны, украшенные драгоценными каменьями».

Франциск увлекался все больше и потакал всем капризам новой «королевы сердца». А та проявляла все сильнее и сильнее свою страсть к наживе и ненасытную тягу к богатству. Во время одного из пребываний в Фонтенбло, после ночи с королем, во время которой она особенно отличилась, герцогиня решила, что настал удобный момент потребовать: «Я прошу короля, – сказала она Франциску, – забрать у мадам де Шатобриан все его дорогие подарки, но не из-за их цены, поскольку драгоценные камни и золото уже не стоят того, что стоили раньше, а из-за тех прекрасных надписей, которые на них были выгравированы или нанесены».

Франциску эта просьба не понравилась, но как можно было возразить женщине, использующей такие убедительные «аргументы»? В тот же день в Шатобриан был направлен гонец с требованием короля. Можно себе представить реакцию Франсуазы на столь негалантное требование. Вначале она хотела отказаться, «охваченная разочарованием, – рассказывает нам Брантом, – но потом послала за золотых дел мастером и попросила его расплавить все драгоценности, не обращая внимания на нанесенные на них надписи. Когда гонец вернулся, она отдала ему все украшения, превращенные в слитки золота». Историк приводит нам полное достоинства заявление, которое графиня попросила передать своему бывшему любовнику: «Отвезите это королю и скажите ему, что коль скоро он решил забрать у меня все, что сам же мне подарил, я возвращаю это в виде золотых слитков. Что же касается надписей, я сохранила их в памяти, ибо они настолько дороги мне, что я не могу позволить, чтобы та особа, которая будет носить эти украшения, радовалась им и получала удовольствие, какое когда-то получала я».

Получив такой ответ от когда-то любимой женщины, Франциск испытал стыд за свою слабость и вовремя одумался. Возвращая гонцу присланные Франсуазой слитки золота, он велел передать на словах своей «бывшей королеве сердца»: «Верните ей все это. Я хотел получить украшения назад не из-за их стоимости, поскольку я мог бы отдать за них двойную цену, но из любви к надписям, которые я на них сделал. Но коль скоро она их уничтожила, мне не нужно это золото, и я его возвращаю. Этим она показала отвагу и щедрость, какую я никогда не надеялся встретить у женщины».

Делая вывод из этой истории, Брантом заканчивает свой рассказ воздаянием заслуженных почестей графине де Шатобриан: «Сердце благородной разочарованной и отвергнутой женщины способно на великие поступки».

В мемуарах Брантома ничего не говорится о том, как восприняла преподнесенный урок Анна д’Этамп, но можно предположить, что он вряд ли ей понравился. Этот случай позволяет нам сравнить человеческие качества Франсуазы де Шатобриан и Анны д’Этамп, и сравнение будет не в пользу последней. И все же воздадим ей должное: при всем при том она благоволила к художникам и философам, которых Франциск I приглашал ко двору. Она их ободряла и поддерживала. Приведем один пример: Клеман Маро находился под ее драгоценной протекцией. Правда, если верить злому языку Брантома, она предоставляла поэту… нечто большее, чем простое покровительство…

В заслугу фаворитке можно поставить еще одно – помощь людям, подвергшимся преследованию за идеи, в частности кальвинистам. «Новая вера», как называли тогда то, что потом станет протестантизмом, начала распространяться по стране, толкая церковь и светскую власть на все более жестокие репрессии. И поэтому поведение Анны можно назвать довольно смелым. Правда, она чувствовала себя такой могущественной, что могла себе это позволить. И позволяла! Однако будущее готовило ей неожиданную соперницу… Но не будем забегать вперед и ограничимся перечислением событий, поскольку наша книга не ставит целью подробно рассказывать о царствовании Франциска I, мы лишь попытаемся проанализировать роль, которую в эту эпоху сыграли две фаворитки короля.