Великие любовницы

Сын-то у Польдека родился, и потом еще дети пойдут, но вначале все не так радужно, а даже в черном свете представлялось. Едет этот самый Польдек к своей испанской невесте Целых одиннадцать дней и с каждым днем все больше и больше мрачнеет. Во-первых, потому что знает, невеста — уродина, а это, конечно, хотя и для брака монархов не так важно, но все же. Согласитесь, с красивой женой легче наследников плодить. Во-вторых, у Леопольда отчего-то, неизвестно, может, от волнения, может, от нехорошей дорожной кухни, но дизентерия развилась и даже с кровавым поносом. Неромантичной болезнью, скажем прямо, жених болен. И какой казус может произойти. Ну, например, станет он общаться со своей хотя и уродливой, но невестой, а ему приспичит по нужде в самый неподходящий момент. Но все оказалось как нельзя лучше. Вместо ожидаемой рыжей уродины с отвратительными манерами он увидел скромную девушку с приятным белым личиком и золотыми волосами. Да и дизентерия почему-то, может, от радости, вдруг отступила. Словом, испанская жена Польдека Мария-Луиза стыда его тосканскому княжеству не принесла, а наоборот, начала рожать здоровых детей (их потом в образе разных князей и графов здорово в Европе наплодилось) — девять сыновей и три дочери! Наверное, бабушка Мария-Тереза не успевала в ночной рубашке на балкон выскакивать и оттуда придворным кричать: «Дети, прекратите танцы. У Польдека новый сын родился». И все-таки Мария-Луиза не перегнала свою свекровь в рождении детей: их у нее только дюжина, а вот у Марии-Терезы целых шестнадцать!

У Польдека генетическая расположенность к сексу, конечно, от отца Франциска-Стефана досталась. Он не только свою жену часто беременностью награждал, но и любовниц своих в этом отношении не жалел. И даже принялся за горничных своей жены, что Мария-Луиза терпеть не могла. Аристократки — это другое дело. Когда у ее мужа любовницами были аристократки — она не возражала, конечно. Ну, там леди Анна Ковнер или другие какие знатные графини. Но вдруг у мужа танцовщица появилась Ливия Раймонди, которая, несмотря на постоянное освистывание ее публикой, почему-то называла себя гордо балериной. Мария-Луиза слегка пожурила мужа за плебейские навыки: то служанки, то плясуньи. И муж решил, как в «Пигмалионе», из своей девки аристократку сделать. Купил ей роскошный особняк, на дворец смахивающий, стены эротичными картинками украсил, полки с книжками выставил и давай свою Ливию, в свободное от любви время, премудростям науки учить. А как же: «Грызи гранит науки». А она подушку грызла, когда сына ему рожала, сыночку незаконному папаша очень обрадовался, назвал его Людовиком и заставил Марию-Луизу на чай в гости любовницу пригласить. Мария-Луиза настолько с ней сдружилась, что, говорят, вечерами, сидя рядышком почти головка к головке, совместно вышивали салфеточки. А потом, когда брат Иосиф-император умер и Леопольду надо было наследником из своей Флоренции в Вену возвращаться, он свою Ливию не забыл. Да не только ее, но всю ее многочисленную родню с кузинами и двоюродными сестрицами забрал, снял огромный особняк на улице Капустной и там их всех вместе поместил. Умер он совершенно случайно, в 1792 году через два года после смерти своего брата, мало поцарствовав. И смерть-то какая-то несуразная у него вышла. Он, чувствуя, что интимные мужские силы его несколько поиссякли, и не желая допустить до такого конфуза свой организм, принялся пичкать его разными напитками, самолично в своей лаборатории изготовляемыми. Мы не знаем, помогли ли ему эти любовные напитки в любовных утехах, но смерть ускорили, точно. Правда, многие историки считают, что это только сплетня, а на самом деле Леопольд умер от воспаления легких. До правды, конечно, теперь не доберешься, а для нас и не важна эта правда. Правда в том, что альков этого любвеобильного человека был горячим, где бы он ни находился, в своем ли доме, в Доме ли его любовниц. И в этом отношении его старший брат Иосиф II мог только ему завидовать. Его собственный альков отвращения ко второй супруге навсегда отбил охоту и к женам, и к сексу.

Неприятен альков, в котором насилие совершается. И такие королевские альковы были, дорогой читатель!

Людовик XI