Великие любовницы

Способов было много. Тут и специальные травы и мази, уменьшающие влагалищные отверстия, и механические операции по зашиванию половой щели и искусственной девственной плевы. И как бы иногда юмористически не были эти примеры представлены писателями — это дикий страшный метод не лучше практикуемых в африканских племенах. Ги Бретон информирует со свойственным ему юмором, как при дворе Наполеона III один из его придворных, решивший провести ночь с девственницей и дорого за нее заплативший, вполне удовлетворенный услугой, случайно подошел к зеркальному столику в комнате девицы и, увидев на нем жирную мазь, решил смазать ею свои запекшиеся губы. Каково же было его удивление, когда губы слиплись до такой степени, что весь рот представлял собой лишь маленькое отверстие, что туда не пролезал даже палец“^[43].

В древности использовали кору дерева мудьи, имеющую тенденцию сжимать предметы. Существуют народные способы определения девственности. Еще Овидий указал на то, что если девица лишена невинности, то ее шея становится толще. Тогда надо надеть нитку через голову, измеряя толщину шеи между затылком и губами. Если ее нельзя снять через голову — это доказательство, что девушка сохранила девственность^[44].

У деревенских кумушек западных стран определение невинности проще пареной репы. Надо просто поставить горшок на печи. И когда вода в нем закипит, быстро снять. Если вода продолжает кипеть, девушка — девственница, если моментально перестала — нет. И тогда замуж ее парень не очень-то возьмет.

Но это все невинные затеи по сравнению с той процедурой, которую проделывала тетка со своей племянницей, несколько раз продававшая ее как девственницу богатым клиентам. Об этом нам повествует Сервантес в рассказе „Мнимая тетка“. Девушка говорит своей тетке: „Нет, какие бы вы выгоды мне ни сулили, я не позволю вам больше мучить меня. Три раза вы делали из меня девственницу. Три раза я подвергалась нестерпимым мучениям. Что ж, разве я железная? Или тело мое не чувствует боли? Вы ничего лучше не можете придумать, как чинить меня при помощи иголки, точно я разорванное платье“. Старуха отвечает: „Иголка — самое верное средство. Сумах и растертое стекло помогают мало, еще меньше помогают пиявки. Мирра совсем никуда не годится, а голубиный зоб и подавно. Так что да здравствует мой наперсток и моя игла“^[45].