Великие любовницы

Вернемся, однако, к нашему основному рассказу. Девственница Джейн Сеймур под строгим надзором братьев, значит, вовсю старается ее сохранить, усиливая страсть короля невинным кокетством, но на этом поприще здорово уступает его жене Анне Болейн, обольщение короля которой граничило с гениальностью. Но король настолько уже устал и измучился с совершенно неуправляемой и непредсказуемой Анной, что мечтает теперь только об одном: как бы от нее отделаться, и выжидает удобного момента. Этот момент не замедлил наступить. Толчком послужил турнир, какие-то турниры часто устраивались развлекательными празднествами при дворе. Здесь рыцари, одетые в железные доспехи, на конях тузили друг друга длинными копьями и старались вышибить друг друга из седла. И вот, когда победивший в турнире рыцарь Норрис с улыбкой встал перед королевой, сидящей вместе с королем в ложе, к нему полетел платок Анны. Одна из писательниц будет красочно описывать, как красный, алый как кровь лоскуток плавно падал к ногам рыцаря. Он его поднял и вытер им свое вспотевшее лицо^[46]. Это оскорбило короля, он нахмурился, прервал турнир и молча удалился… Другие, в числе их и Кондратий Биркин, будут утверждать, что ни лицо свое платком не утирал, не целовал его на глазах короля, он только попросту поднял его на конец копья и с улыбкой подал королеве. Не знаем, дорогой читатель, как было на самом деле с этими деталями. Знаем только, что, как и в трагедии Шекспира, платок и здесь сыграл свою фундаментальную трагическую роль. Повод для расставания с Анной и обвинения ее в прелюбодеянии был найден. Мы отдаем себе отчет, как трудно происходил разговор короля со своими министрами. Вы нам позволите, дорогой читатель, немного поимпровизировать? Король в бешенстве ходит большими шагами по комнате, лицо его красно от волнения и разбирающей его ярости, перед ним по струнке выстроились министры, во главе с Кромвелем: „Значит, так, — назначьте следствие, специальную комиссию и с обвинением в прелюбодеянии. Вы меня поняли?“ Министры молчат, сконфуженно топчутся, наконец Кромвель робко спрашивает: „Да, ваше величество! Но где доказательства?“ — „Что? — вскипает гневом Генрих VIII. — Доказательства вам подавай. А вы для чего? Вы за что жалованье получаете?“ Министры стыдливо опускают глаза. В самом деле, жалованье они вроде неплохое получают, значит, надо постараться найти все доводы неоспоримой вины королевы, раз так желает его величество. И начинается грязное судебное дело по обвинению Анны Болейн в прелюбодеянии. В Европе смеются и такие вот закулисные разговоры ведут: „О боже, никто с такой охотой не выставляет свои рога напоказ, как это делает Генрих VIII“. Конечно, правильно! Ему надо всем доказать, что вина Анны бесспорна и он просто вынужден ей шейку отрубить, чтобы на прекрасной и не истеричной Джейн Сеймур жениться. Король ну прямо изнывает без ее общества в своем одиноком алькове, да и с наследником торопиться надо.