Жозефина чувствует свою старость. И ей тем более обидно, что она уже не нужна императору. Напрасно она падает в обморок от известия, что он берет с ней развод, напрасно заливает слезами его мундир, напрасно бежит ночью в его комнаты и стучится так, что будит всех в Тюильри — Наполеон тверд в своих намерениях. Конечно, его трогают эти запоздалые чувства Жозефины, ее отчаяние, в котором трудно угадать чего больше — сожаления ли по утрате звания императрицы или настоящей любви. Получив огромную, в три миллиона франков в год пенсию и три дворца, — она соглашается, наконец, подписать согласие на развод. Потом она будет жалко вымаливать у Марии Валевской разрешения увидеть сына Наполеона Бонапарта, будет принимать Марию Валевскую в своем дворце Мальмезон и замке в Наваррах. Будет умолять экс-супруга дать ей возможность увидеть и поцеловать законного наследника, сына Наполеона, рожденного от его второй жены Марии-Луизы. Жозефина живет воспоминанием о прошлом. И наверное, так она бы и старела, в своих роскошных замках и по-прежнему делая долги, так что Наполеону даже на острове Святой Елены не давали они покоя, если бы на выручку не пришел господин случай и не ускорил ее смерть. Как-то к ней во дворец пришел русский царь Александр I и, увидев Гортензию, дочь Жозефины, разгорелся к ней страстью. Визиты царя стали чаще и продолжительнее. Однажды они катались в карете по Булонскому лесу, Жозефина их сопровождала, по дороге простудилась и ангина оказалась для нее смертельной. Она умерла, прожив с Наполеоном Бонапартом пятнадцать лет.
Мария-Луиза
Горько плакала девятнадцатилетняя девушка, дочь австрийского императора Франца I, старшая из тринадцати его детей, отправляясь в далекий Париж выходить замуж за Наполеона Бонапарта. Корсиканец представлялся ей диким людоедом из детских сказок. С раннего детства она называла его не иначе, как «проклятый корсиканец», и никогда не думала, что судьба будет к ней так несправедлива, а эгоистичный отец, не считаясь с ее желанием, сделает ее политическим товаром.
Марию-Луизу учили разным наукам, а главное, нравственности. Ей запрещали читать книги, которые ее ровесницы давным-давно читали украдкой, а в Венском дворце не было животных мужского пола. Увидеть, как копулируют собачки, о боже, да это же верх безнравственности! Мачеха не учила Марию-Луизу премудростям любви, дома ей сказали ясно: «Не перечить и мужу во всем подчиняться. Ясно?»
Ничего-то Марии-Луизе не было ясно и будущего она боялась пуще казни. Будущий муж пугал ее с детства, пугает теперь, но настоящий страх ее ждет впереди. Как он ее примет, да и вообще, что ее ожидает в Париже? Оставить все родное, австрийское, и принять чужое — французское — нелегко. Так ведь может надломиться психика, особенно если нет «под рукой» дорогих и близких лесов и полей, в которых можно собирать веронику, в реках ловить раков, в прудах зеленых жаб. Жаб особенно любила. Без тени отвращения брала их в руки, не думая о возможности возникновения бородавок, и всегда на именины, думаете, что ей дарили? Дюжину зеленых жаб. Теплый, родной, семейный австрийский дом! Можно было с ногами забраться на диван и часами вышивать шелком или плести шнуры. Рукоделие — ее стихия, и как-то не вяжется это с ее высоким званием французской королевы. Но потом приучит «ручного» императора сидеть на низкой скамеечке у ее ног, пока она быстро будет работать спицами. Привыкнет скоро к блестящему французскому двору. Страшный монстр из детских сказок оказался милым, услужливым, донельзя влюбленным мужчиной, готовым во всем служить своей возлюбленной. Роль тем легче далась ему, поскольку готовился он к ней тщательно. Решив развестись с Жозефиной, решив дать Франции наследника, тщательно искал кандидатку на жену. Сначала ею была сестра русского царя Александра I — Анна, но из этого ничего не вышло. Решив жениться на австрийской принцессе, исследовал ее родословную и ко своей великой радости убедился, как плодны были ее предки. По восемнадцать детей рожали бабушки и прабабушки, матери. Ошибется малость Наполеон Бонапарт. Мария-Луиза так плодной, как ее предки, не окажется. Она родит Наполеону всего одного сына, правда, и жили они всего мужем и женой четыре года, и двух детей с любовником. И все.